– Предлагаете мне тоже побриться налысо? – спросила она, что вызвало у нас очередной приступ смеха. В конце концов она все-таки вошла, а я закрыл двери.
– Откуда у вас кровь? – вновь спросила она.
– Говорю же, порезался, когда брился, – ответил я.
– Идемте на свет, я осмотрю ваши раны, – сказала она, почти машинально отдавая мне свою куртку – теплую парку с капюшоном. Я, также машинально, повесил ее на вешалку и провел девушку в гостиную.
– Садитесь в кресло, – сказала она. – Постойте… – она осмотрелась по сторонам, затем взяла брошенное мной полотенце, на котором уже была кровь, и накрыла сверху спинку кресла, – чтобы обивку не испачкать, – пояснила она. – Теперь садитесь.
Я сел. Ее голос отличался от Карининого, и теперь я понял, чем именно. Он был не такой мягкий, чуть более резкий. Карина всегда говорила тихо, и интонации в ее голосе звучали мягко, даже когда она раздражалась. У моей гостьи голос был, если так можно выразиться, более резко очерченным, словно она старалась произносить слова как можно более разборчиво. И говорила она громче, а чуть позже я понял, что у нее был тот же акцент, что у Сашки и Генки, моих американских корефанов.
Пока я размышлял над этим, она краем полотенца отерла мою свежевыбритую макушку.
– Всего-то две царапины, – сказала она. – А кровищи-то… Минуточку.
Она открыла довольно вместительную и совершенно невзрачную дамскую сумочку с логотипом «Картье» и стала в ней копаться.
– Я вижу, вы шокированы моим визитом, и поражаюсь вашему удивлению, – говорила она. – Хотя, зная Каришку, догадываюсь, в чем причина. Вы про меня раньше не слышали, она вам ничего не рассказывала.
Она не спрашивала, она утверждала, словно знала, что так и есть. Тем временем девушка достала из сумочки темный пузырек с белой пробкой и ватные диски. Один из них она намочила из пузыречка.
– Это перекись водорода, – объяснила она. – Не рискну смазывать зеленкой, иначе вы из дому еще неделю не выйдете… Нет, я понимаю, зачем вы побрились, но почему вы не пошли в парикмахерскую?
– А разве в парикмахерских бреют налысо? – спросил я, чувствуя себя как-то странно. Мои мысли словно мешали друг дружке. Я все еще не понимал, кто такая моя гостья, может, действительно доппельгангер из кошмаров Карины? Но, выходит, она была знакома со своим доппельгангером?
– А вы когда-нибудь видели у Куценко и Нагиева с Бондарчуком на голове порезы? – спросила она. – К тому же и побрились вы неаккуратно, на затылке клочки волос остались. Если хотите, я потом вас приведу в порядок.
Пока она говорила, она довольно сноровисто обрабатывала мои порезы, слегка брызгая на них перекисью и протирая ватным диском. Раны пощипывали, но не так чтобы очень – когда мама в детстве обрабатывала мне сбитые коленки, было неприятнее.