Доктор, время от времени пропадавший, вернулся в кадр и, очевидно, выключил свой аппарат.
– Все чисто… а как же, милая, отжарю тебя так, встать не сможешь. – И он игриво чмокнул Каришу в губы. Я скрипнул зубами.
– Жду не дождусь, – проворковала женщина, которой я предлагал выйти за себя замуж. – Минет, конечно, штука хорошая, но мне его определенно мало.
– Давай разделай своего Ваньку-встаньку на бабло, и мы с тобой так отметим – мама не горюй, – пообещал горе-эскулап и опять присосался к Карине. Мне стало противно.
– Ты точно не хочешь, чтобы я остался? – прошептал он, но моя аппаратура расслышала и записала.
– Хочу, – так же тихо, но без малейших Золушкиных интонаций сказала она. – Но на фиг палить контору?
– Тогда я пойду, чтобы он меня здесь не просек, а то мало ли что, – сказал Василий Владимирович, выпрямляясь.
– Лети, голубок, – ответила Карина, откидываясь в кресле. Похоже, для разговора она выбрала его.
Тем лучше.
* * *
Я отпер дверь своим ключом и вошел. Карина по-прежнему сидела все в том же кресле.
– Прости, что не встаю, – с издевкой сказала она, не оборачиваясь. – Я, знаешь ли, больна. Мне и сюда доехать было…
– Карина, – сказал я. – Может, хватит играть? Я все знаю.
– И что ж ты знаешь? – Ее голос остался тихим, но теперь в нем появились какие-то неприятные, змеиные интонации. – Но, главное, что ты со своим знанием делать будешь?
Я пожал плечами:
– Ничего. Признаю, я проиграл. Завтра мы встретимся у нотариуса, любого, которого ты назовешь. Только учти – у него должна быть лицензия от регистратора ценных бумаг.
– Не учи ученого, – хмыкнула Карина.
– Я хочу подарить тебе эту квартиру, – сказал я. – Ты можешь мне не верить, но я до сих пор тебя люблю.
Эти слова дались мне труднее всего. От любви до ненависти – один шаг, это правда, но этот шаг – по раскаленному железу. И я его сделал, но ожоги болели до сих пор.
– Это после того, как ты с Иришкой зажимался? – ехидно спросила Карина.
– Между нами ничего не было, – сказал я (пиши, камера, пиши, родная). – Ты же знаешь, что ролик смонтирован.
Кариша, прищурившись, посмотрела на меня и сказала:
– Ага, знаю. Сама помогала монтировать…
Она поджала губы:
– Хочешь узнать, что я об этом думаю? Мне противно. Ты мне противен. Да лучше бы ты Иришку отодрал так, чтоб она пищала! Это я бы поняла. Но эти интеллигентские «мы должны продолжать бороться со своими чувствами», «вы найдете себе кого-то получше»… тьфу! Да настоящий мужик схватил бы ее в охапку, и…
– А как же ты? – удивился я. – Ведь тебе же от этого стало бы плохо!
– Да какая разница? – ответила она. – Неужели тебе не начхать? Всем начхать – мне на тебя, тебе на меня, но я такая, как я есть, а ты строишь из себя благородного рыцаря, а сам просто тряпка.