Не выдержал сказать, но тем не успокоюсь,
Я многого не смог, но мучает одно.
Смотри, который раз я набираю Скорость
Хоть оторви штурвал – взлететь не суждено.
Мысль, образность и ритм – три великих столпа поэзии, но, увы, мало кто может предъявить полный список. Проводник нашего героя в первую очередь мысль. Поэзия для него – способ найти своё место в мире, преодолеть ситуацию с помощью речи – как тому герою, у которого нет меча, зато осталось слово. Поэтому он не там, где Пушкин и Лермонтов, а там, где Державин и Радищев…
Впрочем, первое стихотворение – «журнальная публикация», как с гордостью говорили в то время, в «Авроре» 1987 года – было грустной шуткой:
На дворе скворец клевал
И крошил табак
На тарелочке лежал
грустный пастернак
Доносился ветра свист
веточки дрожали
и упал с берёзы лист
его ференц звали
А над речкою стоял
невесёлый парк
по дорожке там шагал
его звали марк
А скрипач играл играл
спрятавшись на крыше
и шагал себе шагал
выше
выше
выше
Имя поэта – Евгений Ройзман – набрано серьёзным чёрным шрифтом. Потом ещё и гонорар прислали – целых шесть рублей. Первые признания, публикации – пусть даже в газетах – окрыляют, а ему чего больше всего не хватало, так это крыльев. В одном из лучших своих стихотворений признавался:
Я оторвался от земли
До неба я не дотянулся
И весь в отчаянье проснулся
Но оторвавшись от земли
На землю снова не вернулся
Теперь на землю мне не встать
Я сразу в петлю как устану
Но наяву ходить не стану
Когда во сне умел летать
Никаких сделок, никаких компромиссов – пусть лучше ничего не будет, чем обыденность. Мечта должна сбыться с точностью до мельчайшей детали, он готов – и умеет! – ждать. Знает, когда пробьёт час и наступит то самое время, – вот тогда, не раньше и не позже, возьмёт своё: «Моё! – сказал Евгений грозно…»
Но в конце концов он перестанет писать стихи. Издаст спустя годы небольшой сборник, соберёт восторженные отклики поклонников и рецензии с терминами «просодия», «интенция» и «предтекст». Сам будет перечитывать далёкие теперь уже строки, не понимая, как он их сочинял. Судьба уведёт его далеко от стихов, много позже пальма первого уральского поэта достанется другому
Свердловск был городом большим, Екатеринбург оказался маленьким. Даже замолчавший поэт продолжает измерять свою жизнь стихами, в этом – трагедия, в этом же – спасение. Как та хозяйка умершей собаки, что продолжает гулять вечерами на том же пустыре, но с пустым поводком, он много общается с поэтами и, конечно, знакомится с Борисом Рыжим, печальным певцом Свердловска, который писал тогда «парные, ещё пенившиеся стихи». Поэт Ройзман и поэт Рыжий близки, сказал бы, поправив очки на переносице, умный филолог,