Свердловск теперь вспоминался всё реже и реже – это была даже не прошлая, а позапрошлая жизнь Владимира Мулявина. Снежные поля, усыпанные кавычками птичьих следов… Людской поток, сливающийся в заводскую проходную, будто в гигантскую воронку… Сад Вайнера на улице Первомайской, где работала танцплощадка… Сюжеты, картины, лица, далёкие от настоящего. Настоящее – слава такого калибра, когда даже партия и правительство вынуждены считаться с мнением руководителя едва ли не главного ВИА страны.
Мулявин бдительно следил за тем, чтобы группа играла на самых лучших из всех доступных в те годы инструментах, чтобы на гастролях у артистов всё было по высшему разряду А на репетициях доводил солистов придирками до полного изнеможения, командовал так, что и армейским не приснится. Всё – на результат, всё под ноги успеху
В 1973 году «Песняры» приехали с гастролями в Ялту, и в день объявленного концерта трагически погиб старший брат Владимира – Валерий. Много разного рассказывают об этой смерти – скорее всего, то был действительно несчастный случай: Валерий сидел на парапете, случайно упал на камни в море с большой высоты. Что делать? Отменять концерт? Администрация уговорила «Песняров» всё-таки выступить перед благодарной ялтинской публикой – билеты были раскуплены заранее, шоу, как говорится, мает гоу он. Последнее слово, как утверждали, оставалось за Мулявиным – и он всё-таки вышел на сцену. Где ещё, как не на сцене, можно спрятаться от судьбы? Спустя многие годы Владимир Шахрин скажет, что сцена – это портал, выход в другой мир, где действуют иные законы. Но судьба не любит, когда её знаков не замечают, – вскоре умерла Наташа, сестра Мулявина, потом не стало одного из основателей коллектива, первопроходца Валерия Яшкина… Испытания, потери, беды шли по пятам за признанием, успехом и славой, и Мулявин уже не понимал, где одно переходит в другое. Спасался, как все в таких случаях, – работой. Два концерта в день? Несерьёзно. Лучше давайте шесть. Что значит «шутите», какие тут шутки! Именно шесть концертов за один день сыграли «Песняры» во время гастролей в Учкудуке – вообразить сложно, как можно было сделать такое и не рассыпаться в пыль после финальной песни.
Мягкий, спокойный человек, во всём, что имело отношение к творчеству, Мулявин был непреклонной скалой. Предложения выступить в ресторанах отметал решительно – не стану, говорил, петь перед жующей публикой. На чувствах начальства играл, как на своей знаменитой гитаре с двумя грифами. Давить на него было бесполезно: попросили исполнять песни на белорусском, он, не иначе как назло, пел теперь только на русском. Намекнули, что лучше бы убрать из песни «Крик птицы» слова «Ой, Боже ж мой!», а он отказался уродовать песню – и ансамбль наказали, почти на год оставив без зарубежных гастролей. У Мулявина всегда была своя собственная правда, чужая его не интересовала. Запрет в конце концов сняли, и «Песняры» первыми из всех советских групп выступили в Америке.