Я слушала вполуха, а взгляд зацепился за бородавку, которая двигалась, когда хозяин открывал рот.
– Хорошо, что ты прибилась к нам, уж я своих девочек в обиду никому не дам. – Хозяин погладил меня по предплечью. – Видела, в каких они одеждах ходят? – Я кивнула, припомнив платья, за которыми не разглядеть тел. – Это чтоб ни у кого дурных помыслов не возникло. Мои девочки живут непосредственно в Доме, особо по казармам не разгуливают. Готовят сами, стирают и убирают тоже. Все на их хрупких плечиках. И, к моей чести, у нас ухоженнее, чем в остальных женских бараках.
Он гордился «своими девочками», аж грудь выпятил. А бородавка-муха все никак не могла оторвать свое жирное тельце от губы. Мне до дрожи захотелось отколупать ее. Я почесала в волосах – всегда чешусь, когда волнуюсь, – подавила назойливый порыв.
– Все отношения – в строго определенное время, иначе – ни-ни. Деньги не бери и мужчин без моего ведома не принимай. Ясно?
– Да, но…
– Умница девочка. – Хозяин перебил меня и ласково улыбнулся. – Я не ошибаюсь, в тебе есть что-то от рынди?
Вообще, я родилась в семье истинных рынди, светловолосых и крупных. Жизнь впроголодь истощила их, но не отняла природной массивности. Женщины Затопленного города доставали мамаше до плеча. Кулак папаши был с голову младенца. И хоть в резких чертах лица их дочери угадывались родительские корни, но темные волосы, каких не встретить у чистокровных рынди, да небольшой рост делали меня чужачкой. В детстве мамаша с папашей убеждали меня, что лишь один рынди из тысячи таков. Что мне передалась кровь бабки, которая служила при храме богов, и что я научусь читать Слова.
Но потом папаша запил. Ум его затуманился, и он, наслушавшись насмешек от пьяниц-товарищей, взялся обвинять мамашу в кровосмешении.
«Никакая она не мудрая! – плевался он вонючей слюной и пытался словить меня за шиворот, чтобы отвесить пинок. – Обычный выродок, которого я вынужден кормить из своего кошеля!»
Мамаша рыдала ночами, до хрипоты спорила с папашей. Но, повзрослев, я перестала верить, что мне предначертано стать кем-то особенным. Я нагуляна с человеческим мужчиной, потому такая, какая есть.
– Да, – призналась сейчас. – Моя мама – рынди.
И представила, как муха-бородавка, жужжа, улетает с лица хозяина.
– Так и знал! Рынди в моем ведении не бывало. – Хозяин обрадовался, и в голосе его проскользнула нотка удовольствия. – Аж любопытно, каковы вы в постели, а? Ну-с, – он ударил в ладоши, – узнаю из уст довольных солдат. Я буду рад принять тебя в нашу семью, Тая. Хочешь что-то спросить?