— Что у тебя?
— Только что позвонил Питер, ну, частный детектив. Он сказал, что телефон Ольги снова ожил. Он до сих пор активирован. Питер продиктовал адрес. Это какая-то гостиница к югу-востоку от Лос-Анджелеса. Надо ехать, собирайся. Только скорее.
Пока Радченко одевался Джон сидел в кресле и разглядывал пепельницу с окурками, бутылку виски, почти пустую и засохший бутерброд.
— Я не знал, что ты куришь, — сказал Джон. — И пьешь виски бутылками.
— Это я балуюсь.
— Хорошо, что тебе достался номер для курящих. Иначе пришлось бы раскошелиться. Штрафы тут высокие.
Радченко натянул штаны и майку, подумал и надел матерчатую ветровку, незаметно сунув во внутренний карман плоскую фляжку с виски. Они вышли из номера, спустились вниз и сели в машину. Джон ввел адрес, накарябанный на отрывном листке, в систему GPS и тронул машину. В четыре утра дороги были почти пустыми, до места они домчались за час с небольшим. Это был какой-то крошечный городок в двадцати милях от океана, окруженный рощицами апельсиновых деревьев.
Когда до цели оставалось всего миль десять, зазвонил телефон Джона. Питер Брей сказал, что последний час телефон Ольги был включен, им пользовались, но буквально минуту разговор закончился, затем телефон отключили. В течение последнего часа неизвестный абонент оставался в одном месте, гостинице «Домашний уют».
Но есть заминка, только что Питер еще раз уточнил адрес и выяснил, что отель был закрыт два года назад. И выставлен на продажу по весьма соблазнительной цене, но покупатели заставили себя ждать. Полгода назад гостиницу все-таки приобрел предприниматель из Сакраменто и начал ремонт. Словом, в отеле никого быть не может кроме строителей, но они ночами не работают. Может быть, там ночуют какие-то бродяги, которые случайно или по злому умыслу завладели телефоном Ольги.
— Не нравится мне эта история, — добавил Питер. — Не советую ходить в эту гостиницу. Понаблюдайте за ней, но внутрь — ни шагу.
— Ладно, на месте разберемся, — Джон помрачнел еще больше.
Некоторое время ехали молча. Джон о чем-то думал, покусывал губу и хмурился. Радченко тупо смотрел на дорогу, подсчитывая про себя, сколько лет прожил с Галей. Почему-то, выходило по-разному: то двенадцать, то четырнадцать, а то и все пятнадцать. Он начинал пересчет и снова сбивался. Наконец получилось тринадцать.
— Тринадцать лет, — сказал Радченко вслух. — Спустить в унитаз тринадцать лет жизни.
Правая рука сама залезла под куртку, пальцы коснулись колпачка стальной фляжки. Он отдернул руку, решив, что Джон решит, что московский адвокат — законченный алкоголик, — чуть свет прикладывается к виски.