…Вечером, когда они возвращались с моря, Агния откровенно призналась:
- Когда я вижу, как кто-то улыбается, глядя в мою сторону, мне начинает казаться, что это они надо мною смеются. - Она вдруг остановилась, резко повернулась к нему и взволнованно произнесла своим немного хриплым голосом: - Скажите, только откровенно: я и в самом деле кажусь такой смешной и нелепой? Вы ведь надо мной про себя улыбались, а про импрессионистов просто наврали!
Это прозвучало как обвинение, крик боли и одновременно мольба о помощи. Но на этот раз Гордея не ошеломил её внезапный порыв.
- По-моему вы напрасно комплексуете, - пожал он плечами. - Просто вам нужно почаще выходить в общество, не бояться людей. Хотите, прямо сейчас махнём на дискотеку в соседний посёлок? «Комета» уходит через сорок минут.
- Нет, я не люблю танцевать – печально сообщила Агния, она сразу вся как-то погасла. – И вообще напрасно вы со мной связались, вам будет скучно.
Она попыталась уйти, но он взял её руку.
- Хорошо, тогда будем просто гулять и разговаривать. И вот ещё что…давайте попробуем доверять друг другу.
Агния кивнула и позволила молодому человеку осторожно снять со своего лица непроницаемые очки. Гордей уже успел заметить, что у девушки что-то с глазами, навроде лёгкой дальнозоркости, это когда отлично видишь вдаль, зато вблизи предметы начинают слегка расплываться. Поэтому ей и требовались дымчатые стёкла, которые к тому же были снабжены диоптриями. Так что вероятно дело было вовсе не в надменности и неприступности. Просто девушка стеснялась своей подслеповатости. Зато сейчас, без очков она обладала в его глазах каким-то особым очарованием, в силу своей трогательной беспомощности.
Они двинулись по набережной.
- Вот видите, снова вы себя недооцениваете, - с мягкой улыбкой в голосе сказал Гордей, тайно разглядывая нежный профиль её задумчивого лица. – И вовсе мне не скучно с вами. Да и как может быть скучно с таким интересным собеседником!
На следующее утро возле калитки хозяйского дома как обычно появилась симпатичная почтальонша. Остановив свой велосипед, она поприветствовала старика своим жизнерадостным грудным голосом.
- Здорово! Всё цветёшь и пахнешь, Зинаида! – игриво ответил ей через ограду Михалыч. – Эх, будь я годков на тцать моложе, - не сдержался бы - ухлестнул за тобой!
- Так вы и теперь орёл, Василь Михалыч! – добродушно возразила улыбчивая пышечка. Она также поздоровалась с Гордеем и ещё с несколькими оказавшимися поблизости «квартирантами».
Старик с ненавистью бросил постылый шланг, из которого по заданию жены каждое утро поливал цветы и зелень и, приглаживая единственной рукой усы, гусаком направился к калитке.