– Вот тут пойдет! Теперь, Мири, терпи!
И, положив на облюбованное место кольцо печаткой кверху, прижала его ладонью. И снова, уткнувшись носом в книгу, начала произносить странные слова. Сначала было ничего – просто холод ободка. Потом тепло, жар… и боль, как от ожога! Резкая, режущая, рвущая. Я чуть не заорала в голос. Но вместо этого прикусила губу, стиснула кулаки и зажмурила изо всех сил глаза. Тин же предупредила, что будет больно! И я хочу его сохранить…
Что было дальше – сама не знаю. Открыв глаза, увидела потолок и брызгающую на меня водой Тин.
– Очнулась? Я уж решила, что что?то напутала. Ну, вставай, давай проверять, что вышло.
Я дернулась – опять будет больно?
– Нет, не будет, не пугайся. И посмотри сама на грудь – никаких следов нет.
Я скосила глаза вниз. И вправду, ключицы, тощая грудина с выступающими ребрами и парой сосков – и никаких следов кольца.
– Слушай. Кладешь ладонь – считаешь до ста. Убираешь ладонь – смотришь. А получить кольцо назад сможешь, только когда найдется человек, прав у которого на него не меньше, чем у тебя самой, поняла? Тогда положишь его ладонь поверх своей, досчитаешь до трехсот, и оно возникнет в руке. Давай. Клади руку и считай!
– А я не умею до ста…
– А до скольких умеешь?
– До дюжины.
– Дальше повторять за мной будешь – заодно и поучим.
Я положила ладонь пониже ключиц и послушно уставилась Тин в рот.
Мы доползли до полусотни, когда та сказала – хватит! И велела убрать руку. Я посмотрела вниз – на моей коже горели те же голубовато?серебристые знаки, что были на печатке кольца. Только сейчас они были не в ноготь указательного пальца величиной, а большими – в половину ладони. И как бы светились изнутри.
Я захлопала глазами. Вот это да! Тин – настоящая волшебница! А если у меня Дар, я тоже так смогу?
Тин усмехнулась:
– Как научишься свободно эту книгу читать, так и сможешь! А сейчас давай ложиться спать – пора.
Летние дни тянулись сладким кленовым сиропом – тягучие, золотистые, восхитительно длинные. Солнце поднималось из?за дальних гор, освещая поляну в редколесье, где стоял наш дом. Дел в деревнях сейчас было немного – летом болеют мало, разве что какой несчастный случай произойдет. Зато пару раз Тин звали подыскать хорошие места для постройки новых домов и рытья колодцев при них. Тин долго бродила по вершине облюбованного холма, забраковала выбранное место, заставила сдвинуть углы на два десятка локтей и развернуть, показала, где должна быть печь, а где – кровать. Ходившие за ней с киянкой хозяева покорно кивали головами и заколачивали в землю колышки. Мне Тин велела встать в сторонке, чтоб не мешаться, закрыть глаза и попытаться почувствовать – где тут плохо, а где – хорошо.