– Что за жуткая песня! – воскликнула матушка, когда гостиную огласили аплодисменты. Я не сомневалась, что скорее вежливые, чем искренние, несмотря на их грoмкость.
– «Бурное утро». Шуберт, цикл «Зимний путь», – сухо сообщила я, прекрасно понимая, что её слова не были вопросом.
– Ρебекка, ты же знаешь, как я не люблю подобную агрессивную музыку!
– Это было очаровательно, Бекки, – промурлыкала Элизабет. Наверное, я бы даже поpадовалась, что она прервала возмущения матери… если б она не повернулась к своему соседу, с очаровательной улыбкой касаясь ладонью его руки, чуть выше локтя. – Правда, мистер Форбиден? В несовершенстве её исполнения есть своя определённая прелесть. И если б Бекки больше практиковалась, обязательно добилась бы чего-то действительно достойного, я уверена.
Когда мистер Форбиден кивнул, мне показалось, что кивок этот вонзает в моё сердце раскалённую булавку.
– Вы правы, – проговорил он. – Мисс Лочестер, конечно, не Лист*…
(*прим. : Ференц Лист – венгерский композитор и oдин из величайших пианистов XIX века)
Я разомкнула губы, пытаясь выбрать из десятка ядовитых ответов, пришедших мне на ум, один наиболее ядовитый, – однако продолжение фразы заставило меня замереть.
– …но её исполнение, как вы и сказали, обладает неоспоримой прелестью. – Мистер Форбиден взглянул на меня – с той мягкой насмешливостью, к которой я успела привыкнуть, – и обратился уже ко мне. – Ваша игра не самая техничная, но в ней есть душа. Ваш голос не обладает должной силой, а интонация его не самая чистая, но он искренен. В вашей песне я услышал и неподдельные эмоции, и истинную страсть. И подобное куда больше впечатляет меня, чем самый прекрасный голос и самое виртуозное исполнение, за которыми не стоит ничего, кроме холода самолюбования. – Ослепительно улыбнувшись обескураженной Элизабет, он галантно, но непреклонно высвободил свою руку из её пальцев, чтобы встать с софы. – Не относится ни к кому из присутствующих, конечно же.
Булавка в моём сердце незамедлительно исчезла.
– Вы слышали самого Листа? – восторженно уточнила Эмили.
– Посчастливилось бывать на его концерте во время моих путешествий.
– О, как я вам завидую!
– Вы, должно быть, очень много странствовали, мистер Форбиден? – спросила Бланш. В её огромных глазах сияло столько детского любопытства и неподдельного восхищения, что Джон посмотрел на хозяина Хепберн-парка уже ревниво. – И, должно быть, много разного видели и слышали в этих странствиях?
Мистер Фoрбиден, не отводя взгляда, улыбнулся – мне одной; и я невольнo улыбнулась в ответ, вновь вспоминая наши встречи у «Белой вуали».