— Сигвальд!
И тут же смущаюсь своей шумностью.
— Его здесь нет, — отзывается сбоку Император.
Сердце ёкает. Император выходит из-за стеллажа, и у меня подгибаются колени.
***
Мун, только что властно звавшая Сигвальда, краснеет и становится как-то меньше, ниже. Смотрит на меня огромными жёлтыми глазами и молчит. Не понимаю: боится она меня, что ли? Хотя, учитывая обстоятельства нашего знакомства… Вдруг становится стыдно за своё поведение тогда.
— Мун, — мой голос звучит странно.
— Д-да?
— Ты хорошо себя чувствуешь? Хочешь присесть? — Указываю в сторону своего рабочего стола, скрытого стеллажами.
Она молчит. Смотрит пронзительно. Такое ощущение, что краснеть сейчас начну я. Воспоминание о её портрете в обнажённом виде не добавляет уверенности.
— Пожалуйста, — прошу я, привыкший приказывать женщинам.
Кивнув, она мелкими шажочками идёт в указанную сторону. На миг замирает, глядя на меня с ужасом.
— Что-то не так?
— Один… — Язык скользит по её пухлым соблазнительным губам. — Стул только один.
Стою, охваченный жаром, точно мальчишка, а кончик её языка вновь проскальзывает по губам, будто призывая к поцелую. Но это, конечно, глупость: состояние золотой печати на моей спине красноречивое доказательство того, что её сердце, симпатии и поцелуи принадлежат Сигвальду.
В сердце вспыхивает жар безотчётного гнева, ворчу:
— Садись.
Вздрогнув, она поспешно проходит к стулу и садится, кладёт ладони на колени и выглядит такой беззащитной, что щемит сердце.
На нас падает молчание, давит, точно мраморная плита.
О чём с ней говорить?
Как?
По её телу пробегает едва заметная дрожь, и я невольно подаюсь вперёд:
— Замёрзла?
Она поспешно мотает головой, в этом жесте столько отчаяния, что мне неловко. Так странно ощущать неловкость от близости женщины. Я уже забыл, каково это. Забыл, как может трепетно сжиматься внутри, когда на тебя умоляюще смотрит красивая девушка.
— Я хотела кое-что спросить… — едва слышно произносит она, я смотрю на движение её губ, на плавное скольжение языка и с трудом осознаю смысл фразы.
Смотрю. Она молчит. Смотрю на её губы и представляю, какие они на вкус… Молчание затягивается. Слишком затягивается, она снова проводит языком по губам, и я резко отворачиваюсь, чтобы избавиться от пошлых мыслей.
— Какие-нибудь проблемы? — Присматриваюсь к расставленным на стеллажах книгам. «Искусство любви!» — буквально кричит один из корешков, и я представляю содержимое этого тома.
Мун что-то говорит, но её слова тонут в гуле учащённого сердцебиения. Перевожу взгляд на стол, пытаясь изгнать из мыслей чувственные образы. О боги, за что мне это наказание — желать жену собственного сына.