— Ксенечка, — сладко и вкрадчиво пропела та. — Вот что, дружок. Не сочти за труд, но… одолжи мне своего Колю.
— Как… одолжи? — Ксюша даже привстала со стула.
— Так. Обыкновенно. Всего на одну ночь. Я хочу убедиться, что все, что ты рассказывала — правда, а не вымысел.
— Как… то есть… убедиться? — Ксюша едва выговаривала слова. Ей казалось, что Телега внезапно помешалась. Ведь только сумасшедшие способны нести такую чушь.
— Ну… как убеждаются? — Сонька прищурилась, хитро и гадко. — Я ведь тоже женщина, дорогая. Не жадничай, я для тебя многое сделала.
— Да, конечно, но… — На смену изумлению пришел гнев. Ксюша залилась краской, ноздри ее угрожающе раздулись.
Да как она смеет, эта уродка! Эта плосколицая, кривоногая дура со своим мерзким пером в волосах! Отдать ей Николая — чтобы он прикасался своими губами к ее бескровным и тонким губам, похожим на дождевых червей! Чтобы он обнимал эти мосластые плечи! Глядел в пустые, холодные щелочки глаз! Не будет этого никогда!!
Ксюша решительно мотнула головой.
— Нет, Сонька, что угодно проси, только не это.
— Жалеешь? — Та сжалась на стуле в клубок, точно змея, готовая к броску. — А я для тебя ничего не пожалела. Вон, как расстаралась. И совет хороший дала, как от подруги избавиться.
— Я бы и сама избавилась, — сухо произнесла Ксюша.
— Нехорошо. — Телега побарабанила пальцами по столу. — Ну, посуди сама, чего тебе стоит то, что я прошу? Я же не собираюсь уводить твоего мужика. Лишь потешусь с ним, всего одну ночку.
— Да зачем он тебе? — взорвалась Ксюша. — Ты ж его никогда не видела. Вдруг он не в твоем вкусе?
— Не смеши меня. — Сонька фыркнула. — Неужели я вовсе дура, не понимаю, что мужчина, из-за которого идут на такие поступки, должен быть высший класс. Ты ведь за своего Николая, моя милая, душу продала — и не возражай!
Ксюше показалось, что она спит и видит дурной сон.
— При чем тут душа? Что ты несешь? — Она попыталась заглянуть Соньке в лицо, но та упорно отворачивалась. Тон ее стал грубым и циничным.
— Будто ты не сама говорила, что приворот — это грех. Что обращаться к магическим силам — дело не богоугодное.
— Неправда. У матушки в доме были иконы! И сама она верующая, православная. Зачем ты так?
— Брось. — Сонька передернула плечами. — Ты с самого начала знала, на что идешь. Растоптала другого человека безо всякого угрызения совести. Я тебе помогла. И теперь имею право знать — каково это — быть счастливой. Обласканной, зацелованной таким красавцем! Так что, хочешь, не хочешь, а придется тебе смириться.
— Ни за что!
— Вот как? — Телега медленно встала из-за стола. Взгляд ее, до этого бегающий, теперь сфокусировался прямо на Ксюше. Та почувствовала, как ее мороз по коже продрал. — Зря ты упрямишься. Зря. — Она продолжала глядеть на нее пристально и неотрывно, будто хотела испепелить на месте.