— Что ж вы не садитесь? — нараспев, насколько это позволял ее скрипучий голос, проговорила Сонька. — Ксюшенька, как я рада, что ты, наконец, решилась выполнить мою просьбу. Николай, вам с молоком кофе, или без?
Макс ухмыльнулся и произнес:
— Без.
— Я тоже люблю черный кофе, — сказала Телега, подсаживаясь к столу. — Угощайтесь, пожалуйста. Вот конфеты, печенье.
Макса уговаривать не пришлось. Он по-хозяйски взял из вазы горсть шоколадных конфет, прихлебнул кофе, съел печенье.
Ксюша незаметно наблюдала за ними. Пробовать Сонькино «угощение» ей совершенно не хотелось.
— А я уж и не надеялась тебя увидеть, — проговорила Сонька, сладко щурясь на Ксюшу. — Думала, исчезла с концами, позабыла свою благодетельницу.
«Позабудешь тебя, как же! — мрачно подумала Ксюша. — И ведь какая подлюга, ведет себя так, будто ничего такого не делала. У, змея!»
Макс тем временем совсем вжился в роль и даже начал перебрасываться с Сонькой игривыми шуточками. Та сейчас же раскраснелась, заерзала на стуле, вертела кудлатой головой и неестественно громко хихикала.
«Пора? — вертелось у Ксюши в мозгу. — Или еще рано? Подождать минут пятнадцать?»
Сонька и Макс допили кофе, Телега налила еще, Макс взял следующую пригоршню конфет. Про Ксюшу, кажется, оба позабыли. «Досчитаю до ста и начнем», — решила она.
Сонька вместе со стулом придвинулась вплотную к Максу, как бы невзначай касалась то его руки, то колена. Ее перо кокетливо покачивалось.
— А вы очень симпатичный, — ворковала она ему на ухо.
Он ухмылялся и щупал своими огромными пальцами Сонькину коленку.
«…Девяносто девять, сто!» — Ксюша выдохнула и встала.
— Куда ты, Ксюшенька? — очнувшись, проговорила Сонька. — Уже уходишь?
Взгляд ее был затуманен, плоские губы томно полуоткрыты.
— Нет, Телега, я не ухожу.
Сонька вздрогнула. Ее рука соскользнула с Максова плеча.
— Зачем это глупое, детское прозвище? — произнесла она обиженно.
— Затем, что спектакль окончен. Пора закрывать занавес.
Ксюша видела, что Макс все понял. Его глупую ухмылку, как ветром сдуло, он весь подобрался, напружинился, готовый вскочить по первому ее требованию.
— Какой спектакль? — Сонька смотрела на Ксюшу с недоумением.
К верхней губе ее прилипла коричневая крошка от печенья. Она выглядела бесконечно глупой и жалкой, однако Ксюша знала, что этот вид — лишь маска, за которой скрывается ее истинное лицо — лицо хладнокровной злодейки.
— Не задавай дурацких вопросов, — сурово проговорила Ксюша. — Ты ведь знаешь, для чего я пришла.
— Для… для того, чтобы… выполнить мою просьбу, — пролепетала Сонька.
— Вовсе нет. Я пришла, чтобы отомстить.