— Знаешь, почему наша команда обладает лучшими показателями?
— Потому что мы не ограничены законом?
— Еще попытка?
— Потому что операции планируешь ты? — спрашиваю неуверенно и то лишь бы отстал.
— Очень мило, — издевательские говорит Гастон, прекрасно понимая, что с предположением я не согласна. — Но все-таки нет. — Он делает несколько шагов по направлению ко мне, гипнотизируя взглядом. — Просто нам всем нечего терять. Жаль, что иногда это забывается и приходится напоминать.
— Я помню, — выдавливаю через силу.
Гастон же зло усмехается.
— О нет, ты делаешь что-то свое. Ты вдруг вообразила, что я тебе что-то должен, потому где-то и когда-то обошелся неподобающим образом, а, значит, не обязана вести себя так, как я говорю. Но есть проблема: я никогда не выходил за рамки необходимости, не нарушал устав. Это моя обязанность как лидера команды, моя работа, которую я всегда делал на совесть. И сейчас тоже, но вы мне мешаете. В данный момент, на этом задании я не могу рассчитывать ни на тебя, ни на Лео. И ладно мальчишка — он молокосос, который с нами всего три года, с такого много не спросишь, но у тебя колоссальный опыт безошибочной работы. Кроме того, у нас с тобой, — говорит Гастон, приподнимая мой побородок и заставляя не опускать глаза, — в рабочей части никогда не было проблем с взаимопониманием. Что изменилось?
Вырываюсь из захвата и оступаю еще на шаг.
— Ты никогда не задалбывал меня допросами. Давал стратегию, а с тактикой я разбиралась сама. А теперь ты пытаешься следить за каждым моим шагом. А мне это, черт побери, нужно! — Обвожу себя руками. — Всего лишь крошечная зона личного пространства, где тебя нет.
— Понятно, — говорит он задумчиво и отворачивается к окну, некоторое время смотрит на дождь, в затем велит, указывая на стол: — Садись.
— Зачем?
— Садись! — повышает он голос.
Приходится подчиниться. Усаживаюсь на стол и осторожно спрашиваю.
— Ты мне объяснишь, что происходит?
— Не сейчас, — отвечает Гастон и в несколько шагов оказывается рядом. — Снимай одежду.
От его слов перехватывает дыхание и нарастает злость. А еще страх. Я понятия не имею, что именно он замыслил. Стягиваю куртку, кардиган. Остаюсь в одной тонкой футболке вопросительно смотрю на своего куратора, не веря, что он заставит меня продолжить… а еще не хочу, чтобы он велел мне остановиться.
— Я разве сказал прекратить? — ровно интересуется мой куратор, не делая попытки прояснить хоть что-то.
И я продолжаю, задыхаясь под пристальным взглядом. Возможно, мне стоило бы сопротивляться, но на это нет сил. Ведь единственный мужчина, которого я по-настоящему и с полным осознанием хотела, сейчас стоит рядом и смотрит на полуобнаженное тело, доставшееся мне далеко не волей природы.