— Берите на память патефон! — предлагает он старику. — Берите.
Старик от неожиданности застыл, потом всплеснул руками, быстро заговорил.
Жестикуляция и выражение лица помогают нам понять: он тронут подарком.
Ночью мы с Третьяковым обошли все комнаты особняка. Солдаты спали на диванах, кроватях, на полу. Оружие под боком, в ногах — сапоги. На каждой паре сапог — новые портянки, аккуратно уложены поверх голенищ.
— Откуда это? — строго спросил Третьяков у дежурного, показывая на портянки.
Сержант, почувствовав в голосе капитана недоброе, вытянулся:
— Бабка принесла!
— Какая бабка?
— Тутошняя, товарищ капитан. Что в доме живет.
Я присмотрелся к куску ткани. Мелькнула цветная вышивка: буквы «Е» и «Н» — такие же, как на фасаде особняка, — образовали вензель.
— Хозяйские простыни пошли в ход, — пояснил дежурный. — А хороши портянки…
На следующий день, 21 марта, бои продолжались с еще большим ожесточением. Войскам ударной группировки пришлось отражать неоднократные контратаки пехоты и танков противника, имевших в составе групп от 20 до 60 танков. Нашим гвардейцам удалось продвинуться лишь на 3–6 километров, с трудом сдерживая гитлеровцев в наметившемся кольце окружения.
Продолжались бои 4-й гвардейской армии в Секешфехерваре, 27-й армии генерала Трофименко южнее озера Веленце, 26-й армии генерала Гагена у озера Балатон.
Таким образом, к исходу 21 марта основные силы 6-й танковой армии СС оказались зажатыми в узкой полосе местности в районе Берхиды, Секешфехервара, Фюзфё.
Разгадав замысел советского командования и стремясь предотвратить окружение своей главной группировки, противник оказывал упорное сопротивление, часто переходил в контратаки, используя мотопехоту и танки.
В ночь на 21 марта советские войска подошли к озеру. У Фюзфё их разделяло всего два с половиной километра. В этот коридор, простреливаемый не только артиллерией, но и ружейно-пулеметным огнем, устремились эсэсовские части. Они шли сплошным потоком, перемешивая боевые и тыловые части. Отход напоминал беспорядочное бегство. Ценой больших потерь противнику удалось прорваться на запад.
Немецкий военный исследователь генерал Типпельскирх по этому поводу писал: «По приказу Гитлера 9 марта в условиях уже дававшей себя знать весенней распутицы последовало немецкое контрнаступление с направлением главного удара по обе стороны озера Балатон. Южнее озера оно вскоре захлебнулось, в районе же Секешфехервара развивалось успешно, и наступавшие здесь войска почти вышли у Хорцегфальвна к Дунаю. В этот момент произошло событие, поразившее Гитлера точно гром среди ясного неба. Части использовавшихся в этом наступлении дивизий СС, в том числе отряды его личной охраны, на которых он полагался как на каменную гору, не выдержали: у них истощились силы и вера. В припадке беспредельного бешенства Гитлер приказал снять с них нарукавные знаки с его именем…»