— Как погиб? Что ты говоришь? Как же вы допустили? — И, видимо, поняв неуместность упреков, он махнул рукой: — Эх…
Развернувшись в цепь, батальон устремился по косогору вдоль шоссе. Мы бежали под огнем, не замечая ни разрывов снарядов, ни частого посвиста пуль. Бежали с одной целью: скорей сблизиться и схватиться с врагом. Казалось, что тогда наступит разрядка от внезапного потрясения.
К вечеру, преследуя гитлеровцев, мы вышли к монастырю, огражденному высокой каменной стеной. Преследуемые нырнули в широкие ворота и как в воду канули. Появившийся монах в камилавке заявил, что дойч золдатен из монастыря ушли, и показал в противоположной стороне стены небольшую калитку, от которой уходила в лес тропа.
— А куда ведет тропа? — спросили у монаха.
— В Карнер, — отвечал он.
У этого небольшого селения с высоты обрывистого склона мы увидели садившихся в автомобили эсэсовцев.
В Карнере и настиг нас приказ о сдаче рубежа батальону подошедшей из фронтового резерва 93-й стрелковой Миргородской Краснознаменной дивизии. Самим следовало срочно возвращаться в Гутштадт. Там нас ожидали автомобили, которые и доставили полк в район Санкт-Пелтена, находящегося вблизи Вены.
Это было в конце апреля.