— Не. Ма против. Но все каникулы я провожу там.
— И кем же Кассандра хочет тебя сделать?
— Достойным человеком, — раздался холодный ответ от дверей.
Я резко обернулась, и поясницу чуть заметно скрутило.
— Лиза, физическая активность тебя ждет завтра, а сегодня разумней было бы отдыхать. Я рада, что ты подружились с Веллом настолько, что осматриваешь его комнату.
И ничего вроде не сказала, а щеки почему-то заалели. Да за кого она меня принимает?! Неужели не видно, что к парню отношусь, как к младшему брату. Но логика ведьмы явно непробиваемая, и я не стала спорить.
— А что, он не всем ее показывает? — любопытство все же взяло верх.
— Из девушек — помощниц, ты первая, кого он пригласил.
Какой-то пошлый намек почудился в ее словах. Такс, Лизок, не опускаемся до мещанских разборок, а переводим разговор.
— Красивые фотографии, — пролистав альбом, я искренне восхитилась талантом Велласа — запечатлеть такие красивые пейзажи не каждый может.
Видимо, все снимки кроме первого делал он сам. Да у него талант! Фотографии выполнены по всем каноном правильного художественного восприятия, и я бы даже сказала, что это не снимки, а картины.
— Красивые. Для досуга можно оставить, — сказала Кассандра.
— Ма, ты же сказала, что будешь поздно?
— Забыла кое-что. Уже ухожу, — она смерила меня неприятным взглядом и захлопнула дверь.
— Не хочет, чтобы ты стал фотографом? — повернулась к парню и внимательно взглянула в лицо.
А парень-то еле сдерживает эмоции, причем из последних сил.
— Да. Говорит, фотография — несерьезно.
Да уж, непонимание между отцами и детьми встречается во все времена и народы.
— А для тебя серьезно? — спрашиваю я.
В этот момент его лицо скривила такая масса злости и отвращения, что я даже испугалась: не ожидала, что парень может испытывать такие эмоции. Видать, вопрос и вправду болезненный.
— Еще как! Но она не понимает.
— Да уж… — протянула я и задумалась.
Помочь ему я ничем не могу, и даже слов поддержки почему-то не находится. Не зная реалий этого мира, что могу предложить? Побег?
А выживет?
Поговорить с матерью? Так говорил уже.
Мда, безнадега.
И тут я вспомнила о себе. Раздражение и досада накатили неприятной волной. Сама нахожусь в положении рабыни, а все туда же — сопереживаю, огорчаюсь. А меня кто пожалеет, а? Кажется, пора закруглять это общение.
— Я пойду, пожалуй, — не дожидаясь ответа, резко захлопнула альбом, бросила на кровать и вышла из комнаты.
Пробежала по пустынным коридорам и с наслаждением захлопнула дверь своей берлоги. За последние дни она стала мне почти родной.
Плюхнулась на кровать и зарыла голову в подушку. Два дня на восстановление пролетели быстро. Время, что я провалялась в постели, не будет засчитано в нашем договоре. Жаль. Очень жаль.