- Я, – он довольно закивал головой. – Спорим, я готовлю лучше, чем ты? – Пелагея недовольно хмыкнула, отведя взгляд в сторону. – Ага, ты сначала попробуй, а потом хмыкать будешь!
- А это есть можно? – взволнованно спросила Поля, закусив нижнюю губу.
- Не знаю, – Дима пожал плечами. – Сейчас ты попробуешь, а потом посмотрим.
- Какой деловой, а! – возмутилась она, всплеснув руками. – Значит, так, это, конечно, все выглядит очень аппетитно, честно сказать, я даже попробую, но если вдруг отравлюсь, то это будет на твоей совести, понятно?
- В любом случае, в больницу с отравлением попадем вместе.
День тихо катился к закату, блики уходящего солнца играли в прозрачном фужере, который был заполнен свежевыжатым соком. Откинувшись на спинку, Поля задумчиво смотрела куда-то вдаль, плавными движениями поглаживая свой большой живот, где сильно пиналась малышка, не обращая внимания на пристальный Димин взгляд. Билан внимательно наблюдал за каждой эмоцией любимой девушки, словно стараясь запомнить ее такой – обычной и простой Полей, ждущей от него ребенка. В голове крутились сегодняшние слова отца, Ани и Полины, которые утверждали, что нет между ними никакой дружбы, внутренний голос кричал, что нужно сделать самому первый шаг, помочь ей открыть свои чувства, спрятанные глубоко-глубоко в душе. А если она воспротивится? Не захочет видеть очевидных вещей? Отвергнет его вместе со всеми чувствами, скажет, что смогла разобраться в себе, и Дима действительно для нее только друг, а не любимый человек. Страшно представить исход дальнейших событий. Но, с другой стороны, если сейчас он промолчит, не сделает никакой попытки, то потом может быть поздно. Пелагея может влюбиться в другого человека, отцом их дочери станет посторонний мужчина, как сказал Николай Михайлович, а Дима так и рискует остаться на правах лучшего друга, иными словами, в стороне.
Легкий майский ветерок обдувал своим теплом лицо, Поля, откинув мешающиеся волосы назад, встала со стула, предварительно отодвинувшись от круглого стола, и подошла к перекладине, прикоснувшись к ней руками. Поправив на пальце съехавшее кольцо, она почувствовала, как к ней сзади подошел Билан, обдавая ее кожу горячим дыханием, отчего моментально появились мурашки. Немного поежившись, Пелагея поправила на плече спавший теплый платок, тем самым закрывая возможность любых прикосновений к своей коже и ощутимости мужского дыхания.
- Красиво, правда? – нарушил тишину Дима, положив подбородок на Полино плечо.
- Красиво, – она коротко кивнула, обняв себя руками, понимая, что мурашки никуда не исчезают, а наоборот, от каждого Диминого слова и едва уловимого касания появляются. Сердце уже давно начало бешено колотиться, словно в лихорадке, грудь поднималась и опускалась от тяжелого дыхания, а дар речи и вовсе был потерян. Пелагея теребила пальцами край платка, пытаясь не придавать всему это какое-либо значение, а просто наслаждаться столь прекрасным моментом.