«Если бежать, то через воду, — подумал я. — Иного выхода нет. Охранник, конечно, может выстрелить и, скорее всего, выстрелит. Но лучше смерть от пули, чем мучительные пытки на жертвенном алтаре».
— Поворачивай налево! — отдал команду охранник.
Я сделал шаг в указанном направлении. Охранник, естественно, тоже стал поворачивать. Вот тут я его и подловил, толкнул богатыря плечом. Он слегка покачнулся и машинально отмахнулся от меня стволом автомата. Я выиграл две–три секунды. Не больше. И пока охранник восстанавливал равновесие, я кинулся в ручей.
Я был легкой целью, и охранник не мог промахнуться. Слабый, избитый, израненный человек в ручье и автоматчик на берегу в нескольких метрах от него. Будь я на месте охранника, даже пьяный не промахнулся бы. А он почему–то мазал. Пули шлепали по воде справа и слева, а богатырь, не понимая почему не попадает, злился и ругался.
«Долбоеб!» — подумал я про него, когда выполз на другой берег ручья, спрятался в кустах и оглянулся.
На подмогу к моему сопровождающему бежали другие бойцы. Они не пересекали ручей по воде, а устремились вглубь поселка, где находился мостик через него. Вскоре они окажутся на моем берегу, и снова я превращусь в пленника. Разумеется, если останусь на месте и буду их ждать.
— Встал! — отдал я себе команду. — Бегом марш!
Преодолевая слабость, я заставил себя бежать. Помните как у Высоцкого в песне про бегунов? «На десять тысяч, рванул как на пятьсот». Вот так и я. Пока бурлил в крови адреналин, выкладывался из последних сил. Неважно куда бежать, только подальше от зловещей проклятой пирамиды, чей треугольный пик виднелся за спиной. Я перепрыгивал ямы и буреломы, царапая лицо, продирался через кустарник и огибал деревья. Однако разумом понимал, что вскоре упаду и меня все равно догонят.
Тем временем стемнело. Ночь опускалась на тайгу быстро. Короткий период сумрака и темнота. За спиной крики охранников и лай собак. Преследователи не отставали. Но и не могли меня догнать.
Бегу минуту, три и пять. Рву жилы и не жалею себя. А в теле появилась бодрость. Как? Откуда? За счет чего я восстановился? Ответ был на поверхности, но понимание первопричины пришло только через пятнадцать–двадцать минут, когда погоня немного отстала и я, чтобы не выколоть сучьями глаза, перешел с бега на ровный шаг. Конечно же, причина моей бодрости в ручье, который брал свое начало в целебном источнике. Никакого другого разумного объяснения не было. А затем я провел ладонями по голове и лицу и убедился, что все полученные за день шишки рассосались, а царапины зажили.