С виду-то тот ветеринар ничего из себя не представляет, а оказался шустрым — сбежал, а Леньку едва не заморозил в собачьем морге. И кто его спас? Лола. А получила ли она за это хоть словечко благодарности, хоть ласковый взгляд? Да ничего подобного. Ох и трудно с этими мужиками…
Леня отвез Лолу к бизнес-центру, в котором располагался офис фирмы «Сластена», сказал, что секретарше машина не положена, не заработала еще.
Лола пришла на работу на полчаса раньше, но из кабинета уже раздавались кашель, рычание и грохот передвигаемой мебели, из чего Лола сделала вывод, что мадам Снегиренко на боевом посту и в отвратительном настроении. Впрочем, чему радоваться утром в понедельник?
— Кто там? — Майя Антоновна возникла на пороге. — Явилась, наконец! Имей в виду, еще раз опоздаешь — прощайся с работой!
Лола молча мотнула головой в сторону настенных часов. Несмотря на то, что стрелки показывали еще двадцать минут до начала рабочего дня, глаза начальницы сузились от ярости.
— Ты еще будешь со мной спорить? Ты еще будешь мне указывать? Да кем ты себя возомнила?
Лола отступила к окну, на котором стоял глиняный горшок с цветком, любовно лелеемым, надо думать, секретаршей Людочкой. У него были узкие листья и длинные стебли, на конце которых висели крупные колокольчики — красные, белые и полосатые. Колокольчики должны были вот-вот раскрыться.
Красивый цветок, жалко его. Но директриса неотвратимо наступала на Лолу, раздувшись от злости раза в четыре, и орала уж и вовсе что-то несусветное.
Лола уперлась в подоконник — дальше отступать некуда, хоть Москвы за ней не было. Она нашарила за собой горшок и взяла его на изготовку. Придется пожертвовать цветком.
Лола решила: как только Майя Антоновна подойдет ближе чем на метр, она двинет ее горшком по голове. Можно не очень сильно, хотя, судя по всему, черепушка у этой ведьмы крепкая, лупи ее хоть Ростральной колонной — не треснет. А потом сразу удирать. И пускай Ленька сам пытается обаять эту ведьму, посмотрим, как это у него получится. А у нее, Лолы, терпение лопнуло, с нее хватит.
Лола представила, как горшок расколется о голову ненавистной начальницы, как земля комьями высыплется на волосы и непробиваемый синий костюм, как Майя раскроет рот так, что будут видны все внутренности, и заорет, как пароходная сирена перед отплытием. А может, и не заорет, а мешком свалится на пол. Это, конечно, в случае особенной Лолиной удачи.
Очевидно, в Лолиных глазах появилось предвкушение самого настоящего человеческого счастья, потому что начальница в недоумении остановилась.