— Про это вы уже говорили, — не слишком вежливо вставил Маркиз, которому надоело слушать про Дэзи.
— Да-да. Так вот, меня пустили, но велели сдать мобильник. У них там сложная аппаратура, так что выключения недостаточно. В общем, телефон некоторое время находился не у меня.
— Так-так… — Леня прикинул, что Затонский обязательно должен быть связан с ветеринарной клиникой. Не обычный посетитель, а сотрудник, а может, и директор. Ладно, этот вопрос он прояснит.
— Вот и все, что могу вспомнить, уж не обессудьте, — сказал Илья Аронович.
— Да, вот еще что… — спохватился Леня. — А вы случайно не знали прокурора по фамилии Снегиренко?
— Знал, — ответил адвокат после короткой паузы. Голос у него сделался кислым, как будто у Ильи Ароновича внезапно заломило зубы. — А почему вы спрашиваете?
— Ну, так… случайно в одном деле всплыло это имя. А что он был за человек?
— Ну, Леня, как вам сказать… вы ведь знаете старую латинскую поговорку — о мертвых говорят или хорошо, или ничего. Но вообще, честно вам скажу — тяжелый он был человек. Много крови мне попортил. И не только мне.
— Ну, наверное, профессия такая… прокурор все-таки, а не учительница в музыкальной школе…
— Может быть. Хотя, как вы понимаете, я с людьми его профессии часто встречался, но таких, как он, мало… А почему, собственно, вас заинтересовал покойный прокурор?
— Так, всплыло в деле… — уклончиво ответил Маркиз и тут же задал следующий вопрос: — А о деле Чюрлениса вы что-нибудь знаете? Само собой, я имею в виду не литовского художника. Его творчество меня не интересует.
— Дело Чюрлениса? — задумчиво переспросил адвокат. — Как же, как же! Громкое было дело! Много лет прошло с тех пор. Его еще называли делом «Северной зари».
— Как? — удивленно переспросил Маркиз.
— «Северная заря»… так назывался уникальный, очень крупный и удивительно красивый алмаз. Потрясающе красивый! Те, кому посчастливилось его видеть, млели от восторга! Сто двадцать карат, и при этом очень чистый, без дефектов, с едва заметным розоватым оттенком, за который он и получил свое название.
— Вы сказали — назывался? — Лёнины глаза заблестели: он обожал редкие и красивые драгоценные камни.
— Именно! Несколько лет назад этот камень исчез и больше нигде не всплывал. Должно быть, распилили и продали по частям. Или его купил какой-нибудь подпольный коллекционер и любуется им в одиночестве. Вот с этим камнем и связано дело Чюрлениса.
Леня не стал торопить адвоката, не стал задавать ему наводящие вопросы — он знал, что Илья Аронович сам все расскажет. Старый адвокат обожал рассказывать байки из своей судебной практики. И в данном случае Маркиз не ошибся.