— Как ты себя чувствуешь? — проникновенно спросил он.
— Уже хорошо, — улыбнулась я в ответ, и почувствовала, как на щеках расцветает легкий румянец. Поймала себя на мысли, что хочу, чтобы его губы коснулись моих.
— Я тоже хочу, — словно, прочитав мои мысли, прошептал он.
— Дэй? Ты пришел в себя! — бесцеремонно отпихнув Брэйдана в сторону, передо мной возник Кельм. — Ну, что ты встал, неси скорее еду! — гаркнул он, на возмущенно воззрившегося на него северянина. — Что стоишь, рот разявил? Иди уже отсюда! Дэй, как ты? Что-нибудь болит? — тоном заботливой матушки, поинтересовался Кельм.
Я лишь отрицательно покачала головой, легко улыбнулась, не в силах спокойно наблюдать за тем, как Кельм проявляет свою заботу.
Брэйдан лишь покачал головой, схватил Рыжего за шкирку, и вновь отодвинул от меня.
— Кельм, не заставляй меня делать тебе больно, просто иди и принеси Дэю поесть. Теперь можешь успокоиться, с ним все хорошо, — это было сказано так спокойно и таким тоном, что даже у меня пошел мороз по коже.
— Но…
— Иди.
Рыжий посмотрел на меня так печально, глубоко вздохнул, и с видом, мол 'все, что мог, прости', пошел к костру, где в маленьком котелке закипала моя еда, как я поняла.
— Что ты с ним сделала? — шутливо спросил, Брэйдан, положив локти на край повозки.
— Помогла всего лишь, когда было нужно.
— Такое ощущение, что ты его потерявшийся ребенок, который неожиданно нашелся, — хмыкнул он.
Я же промолчала, думая о том, как бы Кельм, и впрямь, не превратился в чересчур опекающую нерадивое чадо мамашу. Тяжело вздохнула.
— Что? — с тревогой во взгляде, посмотрел на меня Брэйдан.
Я лишь покачала головой:
— Ничего, просто подумала, как бы его забота не превратилась в навязчивую идею, — я и впрямь боялась, что так может случиться. Ведь та близость, что была между нами, могла превратиться и в дружбу, а могла и перерасти в манию, тут уж не угадаешь. С Кельмом такого не должно было произойти, у него слишком мощная энергетика, потому его забота, это скорее проявление дружбы и благодарности.
Каша оказалось такой, что с каждым проглоченным комочком у меня сводило скулы, и казалось ещё немного, и я просто подавлюсь, умерев смертью храбрых. Но, то, с каким видом, смотрел на меня Кельм, который эту кашу и варил, заставляло кушать и говорить спасибо.
'Ничего, мне бы только доесть', успокаивала я себя, глотая очередной пересоленный комок не жуя.
— Совсем плохо? — склонившись к моему уху, спросил Брэйдан.
— Нет, все очень вкусно, — улыбнулась я, но в отличие от Кельма, Брэйдан не слишком-то и поверил.