- Почему ты не разбудил меня?
- Потому что, - говорит он, ковыряясь палкой в огне, посылая искры в воздух, - ты никогда не отдыхаешь, даже когда необходимо. Как давно ты спала?
Не помню. Я не спала в зеркальной комнате, пока… находилась там. Я всегда находилась между сном и явью.
Когда я не отвечаю, Киаран говорит.
- Я так и думал.
Я сажусь и пытаюсь разгладить свои волосы, борясь с медными непослушными кудрями, собирая их вместе. Немного преуспев в этом, я подвигаюсь ближе к огню, останавливаясь только тогда, когда поминаю, что мои бедра касаются Киарана. Черт.
Инстинктивно мой большой палец касается одной из меток на запястье. Я в точности помню, как ощущаются его губы. Я считала секунды нашего поцелуя. Я запомнила его напор.
“Aoramdhuit”. Он шепчет свою клятву, его слова тихие, словно порхание крыльев бабочки. “Я буду служить тебе”.
Наш второй поцелуй был еще более отчаянным, прямо во время боя. Мои пальцы тянутся к месту чуть выше ключиц, где находится неровный шрам от зубов Лоннраха, он глубже, чем другие. Воспоминания мелькают у меня в голове. Это был поцелуй, который говорил: “Ты вырезал часть меня, заполнив ее собой, и теперь должен оставить меня навсегда”.
“Ты должна отпустить меня”, - говорил он.
А я лишь хотела прижать его ближе.
Киаран снова разжигает огонь, и я быстро возвращаюсь из своих мыслей. Если я отодвинусь? Заметит ли он? Мои щеки пылают, и, слава богу, он не сможет сказать, что это от смущения.
- Я еще не поблагодарила тебя, - наконец-то я говорю, - что не сдавался, пока искал меня, - я хочу взять его за руку, но не делаю этого. Мои пальцы сжались в кулаки. - И за то, что нашел меня.
Несмотря на все мои мысли до этого, я рада оказаться здесь, а не в зеркальной комнате. По крайней мере, у меня есть шанс выжить. По крайней мере, я могу бороться с Лоннрахом на своих условиях, не быть связанной виноградной лозой и не быть ослабленной его ядом.
Киаран смотрит на огонь, его кожа сияет в этом свете. Я никогда не видела его более красивым.
- Если бы это был я, ты бы сделала то же самое.
- Да, - спокойно отвечаю я. Тепло огня проходит через мою одежду, мне жарко. Я расстегиваю пальто.
Я не пропускаю того, как Киаран прослеживает взглядом мои шрамы на шее, те, которые пальто не прикрывает. Или то, как он морщится и отворачивается к огню, его челюсть сжимается.
- Ты должна застегнуться, - говорит он достаточно сухо, - не хватало, чтобы ты еще простудилась.
Меня болезненно жалят его слова. Он ненавидит мои шрамы. Это не медали. Я получила их не во время сражения. Я получила их как животное, загнанное в клетку без возможности сопротивляться. Жертва, а не хищник.