Теперь, когда я более внимательно изучила комнату, я заметила, что в ней нет и частички меня. Это всего лишь иллюзия, воссоздание всех тех вещей, которые я любила в том мире, комнаты, которую мы с мамой создали вместе.
Здесь так же нет ничего связанного с ней. Здесь нет ни одной вещи, на которую я бы могла указать, сказав, что она другая, но я, буквально, ощущаю пустоту ко всему этому. Это место мне чуждо, будто бы здесь никто никогда и не жил. Это место создали не мы с матерью.
Я тянусь к своему пальто, оставленному Кэтрин на стуле возле окна, и сразу же достаю из кармана тартан моей матушки. Я сжимаю его так сильно, что руки начинают болеть. Так, словно я смогла бы всё вернуть. Словно могла бы вернуть ее.
- Это иллюзия, - отвечает Гэвин, присаживаясь рядом со мной, кладя руки на колени. - Твой пикси называет этот эффект cruthaidheachd, воссоздание. Они используют его для создания своих миров. Мы же используем его для воссоздания наших домов из воспоминаний.
Тогда это словно пытка. Это лишь пустота, не имеющая никакого значения, просто заполненная вещами, которые мы помним.
- Я могу что-либо создать?
- Можешь. Но мы окружаем себя тем, что желаем видеть. Независимо от самого места в целом, - на его лице появляется небольшая улыбка, - полагаю это твоя комната?
- Да, - отвечаю я.
Я до боли по ней скучаю. Это место не пахнет, как дом, оно не ощущается так же.
- Это имитация. Здесь есть всё, но они не правильные. Эти вещи ничего не значат.
- Я не согласен, - его голос затихает, - наши воспоминание - это всё. Ты так не считаешь?
Я закидываю голову назад и закрываю глаза от жгучей боли.
- Что если то, чего я жажду больше всего - не моя комната, а город, - я сглатываю, - который я люблю.
- Мы не можем вернуть мёртвых, - отвечает он. - Даже здесь. Поверь, многие пытались.
Тогда я смотрю на Гэвина. Внимательно, не так, как во время нашей первой встречи, когда я была просто рада тому, что он жив. Я смотрю на мужчину, которым он стал, а не на мальчишку, с которым выросла. Его черты лица такие знакомые, они почти не изменились, за исключением полученных шрамов. Но я также заметила и другое.
Его волосы стали длинней, как раз закрывают уши. Он не брился, по крайней мере, пару дней, что очень отличается от того Гэвина, которого я знала. На нём шерстяная рубашка, с открытой шеей, как и мой костюм для охоты. У основания горла виден тонкий и почти исчезающий шрам, словно лезвие только слегка его задело.
- Когда мы были снаружи, ты смотрел на меня так, словно я чужая. Словно ты меня не знаешь. Почему?