Под двускатной крышей сарая, которая оказалась всего лишь навесом на опорах, стоял новый "жигуленок". Он был водружен на два толстенных коротких бревна, как на козлы. Гудел мотор, свободно висящие задние колеса бешено вращались в воздухе. Окна машины были открыты и из них, из динамика радиоприемника лилась песня. А за рулем сидел седобородый старичок забубенного вида в фуражке моряка торгового флота. Старичок весело крутил баранку и без слов подпевал Фредди. Старичок производил впечатление человека, только что сбежавшего из Кащенко.
– Любуешься? – послышался голос за моей спиной.
Я оглянулась. Рядом, с подойником, полным молока, стояла баба Ксюша.
– А чего это он… на бревнах? – спросила я.
– А куда ж ты, детонька, уедешь по нашим дорогам?..
Это она верно заметила. Я снова заглянула в дырку. Старичок по-прежнему остервенело крутил баранку.
– Он что же, моряк?
– Да нет, детонька. Это сынок его по морям плавает. И машина сынка. А это батюшка наш, отец Анатолий.
– Да ну! – обалдела я. – А чего ж он с утра не в церкви, коли батюшка?
– А нету церкви. Закрыли храм Божий.
– Во дают! – возмущению моему не было предела. – Зачем же закрывать? Везде открывают, а они наоборот! Ну, темнота! Ну, провинция тупоголовая!..
– Начальству-то нашему виднее, – вздохнула баба Ксюша. – А ты сама-то крещеная, Олена?
– А как же. Крещеная, бабушка.
И в доказательство своих слов я вытянула из-под майки серебряный крестик на тоненькой цепочке.
– Вот и ластонька, – баба Ксюша улыбнулась, погладила меня по голове морщинистой лапкой. – Только вот уж больно у тебя портки срамные. Ну, да ладно… Иди хозяина своего буди. Завтракать будем.
Я посмотрела в сторону машины. У меня возникла одна милая мыслишка. Я взяла ведро, полное воды и подошла к машине. Посмотрела на мирно спящего Ловкача. Наклонилась и заревела жутким басом в дырку приоткрытого окна:
– Рота, подъем!!! Боевая тревога!
Ловкача подкинуло, как ужаленного, и он с размаху треснулся головой о потолок салона. Я тут же со всей силы выплеснула всю воду из ведра на лобовое стекло. Обалдевший окончательно бедняга Ловкач от неожиданности метнулся назад и я с наслаждением услышала еще один глухой удар, а за ним – неразборчивые проклятия. Я мстительно захихикала.
Ловкач открыл дверь и злобно, как на проклятого фашиста, уставился на меня, высунувшись по пояс из спального мешка. Бицепсы у него были что надо. Здоровый мужик, подтянутый. И без животика вроде как. Он заметил мой оценивающий взгляд и подтянул край спальника. Неужто миленок меня застеснялся?
– Чего орешь? – проворчал он.