Он внимательно посмотрел на меня.
– Вы так думаете?
– В этом бесконечном доме, я уверена, существует несметное количество укромных уголков, – продолжала я замысловато ворковать голоском ангельской шлюхи.
– Укромных от чего? – На сей раз в его голосе прозвучала явная заинтересованность.
– Не от чего, а от кого, – поправила я Антонио. И тут же отчасти солгала:
– Мне почему-то не хочется разговаривать с приятелем подруги…
– Ну, что ж. Раз вы настаиваете, Елена…
Он предложил мне руку. Я сунула под мышку свою сумочку, вязла его под руку, и мы пошли по террасе, огибающей по периметру почти весь этот бесконечный дом.
* * *
Я все сделала правильно.
Сначала он провел меня в заставленную экзотическими растениями застекленную оранжерею, залитую лучами света, в котором плясали невесомые пылинки, а оттуда – в каминную. Она была размером, наверное, с баскетбольное поле. Обшитые деревянными панелями стены, несколько дверей, ведущих, судя по всему, в другие комнаты этого удивительного дома. Кожаные слоны-кресла, низкие столики, гигантских размеров ковер. В ковре нога утопала по щиколотку – чудесное ощущение. Мне сразу захотелось скинуть туфли, что я и сделала с улыбчивого молчаливого согласия Антонио. Несмотря на теплую погоду, в большом камине пылали здоровущие поленья. В отличие от галереи в каминной окон не было. Только через широкий застекленный проем в потолке падал рассеянный неяркий свет. Вдоль стен горели маленькие светильники, направленные на развешанные повсюду картины. К одной из них я тут же подошла поближе и глазам своим не поверила. Все же недаром я третий год учусь на отделении искусствоведения. Но что-то тут было не то. Потому что судя по всему это был ни много, ни мало – Кандинский.
Я повернулась к Антонио.
– Это Кандинский? – полуутвердительно спросила я.
– Да.
– Хорошая копия, – сказала я.
– Нет, – улыбнулся он. – Это не копия. Подлинник.
Я, выпучив глаза, уставилась на другие картины.
– И…и остальные тоже?
Он молча кивнул в ответ.
Я слегка обалдела. Если он действительно сказал мне правду, то тут, судя по всему, помимо Кандинского висели подлинники Малевича, Шагала, Серебряковой, Самохвалова. Остальные картины я просто не успела рассмотреть. Я рухнула в кресло и восторженно замотала головой.
– Знаете, друг Антонио, по этому поводу я была бы не прочь выпить. Потрясение слишком сильное.
– А что вы предпочитаете?
С этими словами он подошел ко встроенному в стенку бару и распахнул стеклянные дверцы.
– Я думаю – шампанское. Коль уж я сегодня с него начала, – ответила я.
Меня поразило совсем не то, что я увидела замечательные живописные полотна, к тому же подлинники, нет. Просто я как-то еще не очень привыкла к тому, что в наше удивительное время такое тщательно подобранное собрание можно увидеть не в музее, а в загородном доме моего соотечественника. Можно только догадываться, во что обошлось эта дивная коллекция русской авангардной живописи неведомому хозяину. Это конечно, еще не галерея Уфицци, но начало явно положено. В домах, куда водили меня папуля и мамуля, новые русские еще не достигли такого уровня. Я даже невольно заочно зауважала этого бандита.