Сидя на скамейке под аккомпанимент грохочущих поездов подземки, я сосредоточенно грызла кончик шариковой ручки. Ну, вроде бы все.
А потом я открыла свою потрепанную записную книжку и стала тщательно, подряд, просматривать фамилии и телефоны всех моих друзей, хороших знакомых и просто приятелей. И думать, подходят они для моего плана, или нет. И могу ли я доверить ему или ей хотя бы часть того, что я задумала.
Это была трудная задача. Но в конце концов я, умная кошка, нашла то, что нужно!
* * *
На улице по-прежнему шел мелкий, моросящий дождик, прохожие сутулились под мокрыми куполами зонтов. Я снова жутко замерзла. К тому же я успела вымокнуть до нитки, пока шла от метро "Китай-город" до ее дома. Такси или частника я побоялась ловить – у меня в ушах все еще стоял грохот взрыва, разнесшего на молекулы мою бедную Катерину. Поэтому я торопливо, беспрестанно оглядываясь (быстро же я приобрела хреновые привычки!), шлепала по лужам, стремясь поскорее до нее добраться.
Она жила в путанице грязных проходных дворов, в одном из старых доходных домов прошлого века совсем недалеко от меня, почти на углу Солянки и Яузского бульвара. К ее дому лучше всего было проходить со стороны Солянки, в арку неподалеку от перекрестка.
Когда я до нее дозвонилась, она ничуть не удивилась, услышав меня, хотя последний раз мы с ней виделись наверное с полгода тому назад. И недовольства тем, что я собираюсь к ней нагрянуть, я в ее голосе не заметила, скорее наоборот – она явно была рада повидаться. Я, естественно не рассказала ей по телефону, что со мной приключилось. Да и рассказывать все не собиралась, зачем ей это: меньше знаешь, – лучше спишь.
Я прошмыгнула в темный, пахнущий пригоревшей капустой подъезд. Отряхнула плащ и поднялась по обшарпанной лестнице на последний, пятый этаж. Нажала белую пуговку звонка возле высокой двустворчатой двери, обитой драным черным дермантином.
За дверью послышались торопливые шаги, забрякали запоры, дверь с душераздирающим скрипом распахнулась и она, радостно улыбаясь, обняла меня прямо на пороге.
– Ух, как же я рада тебя видеть, Миц-Миц! – завопила она, втаскивая меня в квартиру.
И именно тогда я отчетливо поняла: впереди замаячил реальный шанс на спасение.
Она, не дав сказать ни слова, протащила меня в самый конец изломанного полутемного коридора коммуналки: ее комната была почти рядом с огромной, безалаберно заставленной кухней: в кухне стояло три плиты, сушились на веревках пеленки и теснились кухонные столики всех остальных семи жильцов, с которыми она делила эту некогда роскошную барскую квартиру.