— Нет, прошло уже, — отмахнулась Милена. Потерла пальцами лоб, сдвинув расшитую жемчугом ленту выше на волосы. Да торопливо поправила обратно, огладила ладонью толстую косу.
— Опять какая-нибудь медведица или рысь своих зверенышей в темноте потеряла. А ты за всех беспокоишься, — проворчал Драгомир. — Или деревенский ребенок заблудился, аукает, соплями хлюпает. Найдутся сами!
— Нет, тут совсем другое, — не вспыхнув против своей привычки, тихо отозвалась Милена.
— А, опять твоя далекая несчастная страдалица?
— Очень далекая. Даже не знаю, где ее искать. Но за пределами отцовских земель, это точно. Где-то на закат, к северу.
— Очень подробные сведения! — хмыкнул Драгомир.
— А что ты хочешь: я едва ее слышу! И вообще не каждую ночь. Иной раз неделями молчит, как ни прислушиваюсь, будто умерла… Нет, всё! Мать пока не вернулась, я поеду. Хочу наконец-то выяснить, что там стряслось, — решительно заявила Милена. Брат вместо ответа пожал плечами.
В дом они не заходили, потому что там их подслушал бы соседушка-домовой, который мог по доброте душевной обо всём немедленно доложить отцу. И не докажешь, что уже сами за себя решать вправе! Вон Евтихия ведь отпустили гулять по свету, да и сам папаня в их возрасте успел пройти полмира и осесть здесь, в чужой для себя земле, освоиться и царство под себя вырастить. Нет же, они-де еще маленькие! А Миленка вообще девушка, мол, негоже ей без опеки невесть где носиться. Тем более и непонятно, куда ее заведет любопытство.
— Понимаешь, не могу я сделать вид, будто оглохла, — в который раз принялась объяснять брату Милена. Тот кивал, понимая, что она больше для себя самой рассуждает вслух. — По ночам слышу сквозь сон, словно зовет кто-то. И не меня, нет. Дочку свою потерявшуюся, что ли. Или ушедшего друга… Я не могу разобрать слов. А чувства такие острые, жалобные, плач прямо за сердце берет! Ну не могу я тут сидеть, если кому-то настолько плохо, понимаешь? А вдруг кроме меня и помочь-то ей некому? Ведь если б был кто-то там рядом, так давно б помогли, успокоили бы!
— Как же, дождешься! — фыркнул Драгомир. — Отец что о людях рассказывал, помнишь? От них помощи ждать нечего. Своих же камнями забивают по праздникам. А раз ты эту страдалицу слышишь, значит не человек она. Может, колдунья, может, еще кто.
— Наверное, — согласилась Милена. — Значит, тем более я обязана помочь.
Драгомир и не возражал.
— Матери можешь не говорить, а вот у отца отпроситься придется, — сказал он. — Даже если по воздуху полетишь, всё равно он тебя заметит и потребует ответа.