- Ухо, - прохрипел Серж.
- Чё-ё, - протяжно переспросил Третий, его речь деградировала ещё быстрей чем внешний облик.
- Ухо чешется, - пояснил Гвоздюков.
- Вот я щас тебе его припечатаю как следует, враз перестанет, - пригрозил Аркадий, и отпустив шивород Сержа, размахнулся собираясь исполнить свою угрозу.
Яркая вспышка молнии, прямо над крыльцом спасалона не позволил свершиться насилию, коридор и часть улица залил холодный, белый свет.
- Все временной континуум разорван, зло ворвалось в наш мир, - затрубила рация. Её динамик хрипел как заядлый курильщик, выплевывая из себя слова.
- Что за ..., - выругался старший смены и подскочив к Гвоздюкову. - Ну! - с угрозой произнес он и протянул руку.
Серж тягостно вздохнул и вытащил из-под пиджака рацию.
- Что за фигня? - не понял Одиннадцатый, уставившись на рацию.
- Пленка бытия порвана как плева, охраняющая плод в чреве матери, пришло время пробудиться, - вновь запричитало средство связи, помигивая экраном.
- Неизвестный перестаньте засорять эфир, у нас чрезвычайная ситуация, - выхватив рацию из рук Гвоздюкова, произнес старший смены.
- Осторожней грубиян, мои кнопки очень хрупкие, - возмутилась Монти.
- Что за ху...
- Фи какой мужлан, - фыркнула рация.
- Я не понял, - от возмущения у Одиннадцатого перехватило дыхание.
- Сюда что специально всех тормозов со всего побережья собрали? - продолжила глумиться Монти.
- Слушай ты, урод вонючий, - старший смены с силой надавил на кнопку сбоку рации, что даже побелели кончики пальцев, - да я тебе, да я тебе, только попадись мне, - истерично заорал Одиннадцатый.
- А-й, больно,- взвизгнула Монти и к конца антенны, в руку старшего смены ударил электрический разряд, слабый чтобы вырубить человека, но достаточный, чтобы старший смены зашипел от боли. В порыве чувств Одиннадцатый швырнул средство связи.
- Не-ет, - завопил Гвоздюков и прыгнул в надежде перехватить свою "сожительницу" до её неминуемого, и скорее всего трагического контакта со стеной.
Время превратилось в густой кисель. Серж видел, как летала Монти, медленно крутясь вокруг собственной оси, как перекошенное лицо старшего смены, вытягивалось, как на покрытой мелкими капельками коже, стали проявляться красные пятна. Лицо старшего смены исказила гримаса ярости и презрения, его кулаки, медленно сживаясь, превращались в кувалды, грозившие разнести в пыль, всех кто станет на его пути.
Гвоздюков поймал средство связи, как голкипер ловит, решающий мяч. Вдруг в его глазах потемнело, уши заложило, как это бывает, когда самолет проваливается в воздушную яму. Но и на этом странности не закончились. Серж вместо жесткого приземления на бетонный пол, упал на что-то мягкое, в следующий миг он едва не оглох от рёва тысячи глоток.