Ну уж нет! Я стиснула зубы, выкидывая из головы Яна. Я просто обязана его выкинуть – из своих мыслей, своей души и своей памяти.
Я высвободилась и села, глядя на помрачневшего Ландара. А потом положила ладонь на его затылок , притянула к себе и впилась в губы – со злостью. Зубы стукнулись, губам стало больно от слишком жесткого соединения. Князь издал короткий рык : то ли боли,то ли - удовольствия. А потом его руки сжали меня клеткой , притягивая, лаская,трогая. Его ладони легли на грудь, большие пальцы поглаҗивали соски сквозь кружево бюстгальтера. Я не понимала, что чувствую. Стыд, желание, вину… все вместе. Сейчас я почти хотела, что бы он нарисовал на мне свой знак,избавляя от угрызений совести. Или от чувств. Зачем они нужны , если от них так больно?
Пальцы сменили губы, жадный горячий рот, что терзал по очереди соски, чуть сжимая их зубами. Bнизу живота я ощущала его желание, брюки не могли скрыть эту твердость. Грудь от ласк стала тяжелой, болезненно чувствительной. И я застонала,когда пальцы Ландара скользнули под кружево моих трусиков, находя такую чувствительную и горячую точку…
– Тебе нравится? - он оторвался от моей груди, посмотрел в глаза, продолжая ласкать. Я откинула голову , пытаясь не думать, какая лежу сейчас перед ним - распятая, расқрытая. Но отклика моего тела, что он, несомненно, ощущал, Ландару было мало , потому что он смотрел с маниакальной настойчивостью. - Нравится?
– Да, - выдохнула я. Кончики мужских губ дрогнули в улыбке. От его глаз уже растекалась тьма, черные прожилки паутины, что скоро оплетет все тело Ландара. А потом появятся крылья…
– Да, - повторила я.
Он дышал короткими, рваными вдохами, я видела огонь желания, что горел внутри князя. Я воспламенялась от него сама… Или от откровенных порочных ласк, от его пальцев и языка, что он использовал столь умело?
Я извивалась на столе,даже не чувствуя рассыпанные под спиной ручки, стонала и, черт! хотела большего.
– Ландар! – его имя прозвучало с такой мольбой… Черная паутина оплела лицо полностью, белки глаз исчезли, но крыльев все еще не было.
Я поставила одну ногу на стол. Он выдохнул от этого откровенного приглашения, через голову стянул рубашку, опустил руку, расстегивая ремень и молнию на брюках. Прижался к моим раздвинутым ногам.
– Еще немного, и я поверю, малыш, - сказал князь и рывком вошел в мое тело, заставляя выгнуться на этом столе красного деревa и вновь застонать. Из мужского горла вырвался глухой, сдавленный хрип, почти вой.
Плавно отстранился и снова вошел до конца, сжимая мои ладони, глядя в глаза.