Васко сел на помятой постели, отложил книгу, на заглавие которой Данглар бросил быстрый взгляд, и, прислонившись к стене, посмотрел на обоих мужчин с любопытством и опаской.
— Что такое? — спросил он. — Вы его прижали.
— Это ты думаешь, что его прижали, — сказал Адамберг.
— Где? В Дрё?
— Нет, не в Дрё. Ни в Дрё, ни где бы то ни было. Поймали ветер, Васко, пустоту.
— Дерьмо, — пробормотал Васко.
— Твой портрет того парня не настоящий, — продолжил Адамберг.
— Почему…
— Нет, не настоящий. Слишком поэтический, если хочешь знать мое мнение.
Васко зажмурился, чтобы лучше понимать. Данглар тоже.
— Ну, так что? — продолжал Адамберг. — Больше не подаешь признаков жизни? Забываешь друзей?
— Мне нужно было прийти? — спросил Васко дрожащим голосом.
— Нет, но мог бы написать. Письмо. У нас больше нет от тебя новостей. Стало не так весело. Скучаем.
Он замолчал. Данглар сделал непроизвольное движение, в результате которого на пол упало несколько рулонов ткани.
Васко пододвинул к себе пепельницу, запрятанную в одной из складок покрывала, и добросовестно раздавил окурок.
— В самом деле, — сказал он немного дрожащим голосом. — Ты — упорный дьявол. Да, дьявол. Где ты сейчас?
— В самом конце.
— Что ты знаешь?
— Все.
— Скажешь?
— У тебя есть младший брат.
— Это правда, — сказал Васко, вновь зажигая сигарету.
— Вы с ним близки.
— Это правда.
— Но в нем ничего хорошего нет.
Васко кивком подтвердил справедливость этих слов.
— Портной, как и ты, но все деньги тратит на женщин. Он груб с ними, даже жесток. Он не выносит, когда ему отказывают, это выводит его из себя. Достаточно, ему выпить и чтобы женщина сказала «нет», чтобы твой брат распустил руки.
— Да, — тихо сказал Васко. — Это чистая правда.
— Но он — твой брат, и ты поддерживаешь его больше, чем кого-либо другого.
— Он — слабый, — пробормотал Васко, словно извиняясь.
— В начале июня — 5-го, если быть точным, — он звонит тебе утром. Он убил женщину, и просит тебя о помощи.
— Да, — сказал Васко, теребя ткань из рулона. — Он вышел с нею накануне вечером. Они вернулись оба пьяные. Когда он такой, то себя не контролирует. Он вспомнил, что она отказалась идти с ним и что он кричал на нее на мосту через железнодорожные пути. На следующее утро, проснувшись, он не помнил больше ничего ни о путях, ни о девице, которая защищалась и которую он ударил. Когда он узнал, что она упала вниз и погибла, он обратился ко мне.
— И ты его защитил.
Васко снова покачал головой, глаза его были полны слез.
— Ты решил выбрать идиота-полицейского и начать его понемногу мистифицировать. Понемногу ведя меня к ошибке, заставляя меня самого строить версию, провоцируя маленькими полупризнаниями, мелкими насмешками и окончательной исповедью и портретом убийцы. Никто тебе никогда не платил, чтобы ты туда ходил, это очевидно. Именно ты писал письма, именно ты все сделал. Хорошо сделал, Васко, но не совершенно. Стиль кричал о подделке. Главным образом, волосы. Но все-таки это сработало: два месяца назад я был убежден, что фоторобот, полученный с твоей помощью, поможет найти убийцу с вокзала, этого мертвенно-бледного человека с тонкими губами, человека из Дрё, человека в итальянском пиджаке. Я мог бы искать этого типа очень долго, не так ли, Васко? Но тебя это совершенно не волновало.