— Этот вид встречается только на юго-востоке Франции. Его не встретишь к северу от Луары. Эта фотография сделана не в Лилле. Этот человек не вырос в Лилле. Он лжет.
Адамберг несколько секунд сидел молча, не шевелясь, сложив руки на животе, вытянув ноги и чувствуя, как ягодицы начинают мерзнуть от влажной скамьи.
— То есть, вы говорите, что брат не является братом? — спросил он.
— Но он хотел бы, чтобы так считали, — ответил Шарль. — Вся эта рамка — только монтаж, трюкачество.
Данглар вошел в камеру с новым пивом и сел на скамью напротив.
— Где может быть брат? — спросил он. — В Швейцарии?
Адамберг взял рамку и стал рассматривать лицо мальчика вблизи.
— Умер, — сказал Адамберг. — Этот парень — любовник, администратор. Они с ней избавились от брата десять лет тому назад, взяли его имя и его деньги. Купили отель.
Шарль кивнул.
— Что вы думаете об этой системе мокрых скамей? — спросил он у Данглара.
— Думаю, что это для заморозки зада. Полицейская система.
— Не очень дружелюбна, а?
— Дискомфорт и унижение, — сказал Данглар, — это и есть главная идея вытрезвительной камеры. Чем хуже идея, тем дольше ее применяют. Вы — журналист?
— Орнитолог.
— Очевидно, — кивнул Адамберг.
Комиссар медленно встал, потирая ладонями холодные брюки. Он вновь взял рамку и рассмотрел маленький белый полумесяц, который украшал зоб летящей птицы.
— Сущая мелочь, — сказал он, — разрушила великий обман.
— Вот именно, — кивнул Шарль.
Арестовали Жермена Рошеля — то есть, Ги Вердийона — на рассвете. В десять минут двенадцатого он потел под внимательным взглядом Шарля Санкура, который, вцепившись в прутья и все так же в рубашке и трусах, получил молчаливое право присутствовать при допросе.
Мотив для убийства Анни Рошель? Ссора, деньги и шантаж, но Вердийон не желал этого допускать. Он твердо держался одной версии: он бросил тело сообщницы в воду потому, что она ему надоела. Данглар посчитал этот аргумент слабым. Нет, ответил Адамберг. В ночь Рождества в этом нет ничего удивительного.
Рождество, первобытная ночь.
К часу, Шарль вышел из комиссариата с безукоризненным воротником и промокшей задницей.
— Он забыл свою вешалку, — сказал Адамберг.
Он снял ее с крючка и зашагал вслед за мужчиной в белом пластроне, который вышел на улицу.
— Это не его вешалка, — возразил Данглар для проформы.
Он очень хорошо знал, что ему ответил бы Адамберг. Он ответил бы: «Но конечно же, это его вешалка». Перечить Адамбергу было его делом. Маленьким делом, слов нет. Но малое способно разрушить великое. Вот такая история. А Данглар уже давно это знал.