Выкурив подряд четыре-пять, а может и больше сигарет, я поднял трубку и набрал номер Карповича.
— Это Ходоров. Я готов продолжить разговор. Могу зайти прямо сейчас? Спасибо, иду…
…Больше часа продолжалась в кабинете директора «Парфенона» беседа, в которой, кроме меня и Карповича, участвовали главный редактор издательства — «полупахан» Иван Петрович Махнев и ведущий экономист Яков Яныч Готц, как оказалось, главный мой оппонент. Он прямо-таки обомлел, когда услышал от меня об авансе. А когда разговор зашел об оплате моего труда, заявил, что не может быть и речи о том, чтобы я получал за каждую книжонку больше пятисот долларов, поскольку большая сумма сделает ее издание нерентабельным.
Разумеется, он нахально врал. Работая в «Парфеноне», я был достаточно осведомлен, какие дивиденды снимает издательство с популярной литдешевки, допечатку которой массовым тиражом заказывали ему московские фирмачи-книгоделы. Даже на таких договорах самарцы имели неплохой куш, а сейчас, выкупив право на самостоятельный выпуск книжек расхожей серии, они будут грести во много раз больше. Но доказательств у меня не было, я не мог ловко оперировать цифрами, как это виртуозно продемонстрировал лопоухий крючконосый семит, которого я возненавидел за этот час, как лютого врага. Я мог лишь тупо упираться, багровея, закусывать губу, чтоб не перейти на ненормативную лексику, и мысленно твердить и твердить себе: не поддавайся, не будь хлюпиком, не дай себя провести, как сельского дурачка…
Карпович практически не вмешивался в наше противоборство. Он благожелательно следил за нами — точь-в-точь как зарубежный министр, приглашенный на корриду, где опытный тореро элегантно расправляется с неуклюжим разъяренным бычком.
Полковничья, мясистая, в складках физиономия Махнева, напротив — выражала живейший интерес к содержанию нашей перепалки с экономистом, но и «полупахан» предпочел предоставить Готцу право нанести последний, смертельный укол…
Когда я вышел от Карповича, в руках у меня была толстенная папка с подстрочником романа «Из бездны — вдвоем», сочиненного некой Армандой Кройс, и экземпляр договора Заказчика с Исполнителем. Согласно ему, Исполнитель, то есть я, обязывался в течение двух месяцев подготовить к печати «оригинальное высокохудожественное произведение», за которое Заказчик отслюнит мне в рублях сумму, эквивалентную одной тысяче долларов аккордно, а главное — авансом. На этом я все же настоял, и они-таки поняли, что в основании моего упрямства есть что-то действительно серьезное.
Можно ли было считать эту тысячу моей победой? Казалось бы, да. Ведь я сумел удвоить предлагавшуюся мне сумму. Наверняка они уступили бы и еще, но я просто уже обессилел. И уговорил себя тем, что именно тысяча «зеленых» мне сейчас и нужна, а упорствуй я дальше, того и гляди «Парфенон» откажется вообще иметь со мной дело. Короче, я струсил. Презирая свое малодушие, я успокаивал себя тем, что завтра-послезавтра швырну поганые эти деньги на стол пред светлы очи своих милых женщин и… И что-то надо резко, кардинально менять в самом своем существовании в этом мире, становится уже просто невыносимо от этой насквозь фальшивой, словно навязанной мне жизни.