– О боги, ну, что это! – восклицал Хельги. – Фастрид, ну, ты же смелая! Эта женщина, – обратился он к Уте, показывая на Пестрянку, – не боится ходить одна в самый темный лес, где живет самая страшная ведьма, хозяйка мертвых!
Он не понял, почему хозяйка дома вдруг переменилась в лице.
– Как ты ее зовешь? – раздался от двери голос Мистины.
– Я не могу выговорить ее имя, – признался Хельги, повернувшись. – И называю ее Фастрид. Немного похоже звучит. И ей подходит – она такая красивая!
– Вижу, ты очень подружился со своей невесткой.
– Это очень хорошая женщина. Толковая, добрая и честная. Асмунду повезло с женой. Надеюсь, он оценит это, когда приедет.
– Конечно, оценит! – Ута в это время держала на коленях двухлетнего племянника. – Такой сынок прекрасный! Кто же такому не обрадуется, правда? Свенельдич, ты чего такой хмурый?
Она заметила, что муж смотрит на все это без улыбки, а на глазах у него уже хорошо знакомые ей невидимые заслонки: так бывало, когда он не хотел выдавать своих чувств.
– Оставьте ее в покое, – мягко посоветовал он. – Ничего удивительного, если женщина не привыкла к Киеву и толпе чужих людей и ей не хочется на княжий двор, где все будут на нее глазеть. И едва ли люди хорошо посмотрят, если она станет ходить по пирам без мужа. Пусть поживет спокойно, привыкнет. А когда Асмунд вернется… я так понимаю, он еще только должен дать имя этому дитяти?
– Ну… Он даст ему имя, это же его дитя, – Ута смущенно взглянула на Пестрянку. – Никто в этом не сомневается. Мой отец… и мать тоже. Просто… Аська же никогда его не видел.
– Ладнее выйдет, если муж и отец увидит их первым. А не вся толпа бояр. Тем более что ее привез не Асмунд, а другой мужчина. Да люд киевский такие сплетни о нашей семье распустит, что языки себе вывихнет. Зачем нам эта морока?
Пестрянка опустила глаза. Рослый молодой воевода с надменным лицом ее смущал, к тому же она чувствовала исходящее от него недоброжелательство. А Ута никак не могла понять, отчего ее муж так нелюбезен с родней: она-то знала, каким приветливым он может быть. Когда считает нужным.
– Уж конечно, Эльга ей обрадуется, – не очень уверенно произнесла Ута и взглянула на мужа.
У нее упало сердце: пользуясь тем, что Пестрянка на него не смотрит, Мистина коротко, но неумолимо качнул головой.
* * *
Перед пиром Эльга от волнения почти не спала ночь: то беспокоилась, что бычок пропечется плохо, то ей снилось, что пироги не удались и хлеб оказался мокрый и липкий внутри, а то – что гости мигом все съели и сидят за пустыми столами, а ей больше нечего подать! Она встала на ранней заре, сама разбудила челядь и погрузилась в хлопоты. Уже гости стали собираться перед закрытыми воротами, когда за ней пришла Добрета и спросила: изволит ли княгиня одеваться?