Она молча стояла, прижав руки к груди, пока он снимал все это и сбрасывал на глухо звенящие мешки с серебром. Возбуждение битвы прошло, бессонная ночь и усталость теперь сказывались в каждом движении. В пропотевшей сорочке, с брызгами крови на грязных руках, он был почти страшен, и даже красное пятно на шее, лице и горле сейчас казалось засохшим пятном пролитой крови.
Будто к ней явился восставший мертвец… Вот в чем дело. От него веяло смертью. Он весь еще был окутан ее дыханием и оттого стал таким чужим. Не только Пестрянке – всем живым.
– Надо бы мне помыться, – пробормотал он. – Но я так умотался… Мне надо поспать, а потом соберут всех здешних стариков, кто уцелел, и надо будет с ними перемолвиться. Ну, поди ко мне.
Он обнял ее и прижал к груди; она даже удивилась невольно, ощущая полотно сорочки и его разгоряченную кожу, а не холод твердого железа. Потом поцеловал – осторожно, будто за эту ночь разучился обращаться с хрупкой женской сущностью и боялся ее повредить. Она слышала, как стучит его сердце, вдыхала запах пота и войны, и дрожала от потрясения, и все же не отстранялась. Все-таки это был ее Хельги, тот же самый, который ровно год назад, в ее последние Купалии дома, положил голову ей на колени, пока она смотрела на горящие вдали высокие костры. Тогда она казалось себе умудренной печалями взрослой женщиной, а он был кем-то вроде беззаботного отрока, даже не умеющего говорить как следует.
Теперь его уже называли Хельги конунг – он стал человеком, взявшим многотысячный заморский город и способным сделать с ним что угодно. Но изменился ли он сам за этот год? Пожалуй, нет. Просто теперь она знала о нем и его племени куда больше, чем прежде.
* * *
К полудню Хельги конунг вышел в переднюю часть дома, где на длинных обложенных камнем скамьях его уже ждали собранные со всего города старейшины общин и застигнутые набегом богатые купцы. Было их менее половины от того количества, что сидело здесь, когда Элеазар предлагал Хельги трех рабынь взамен похищенной жены. Будучи воеводами ополчения своих общин, старейшины ночью пытались найти своих воинов и возглавить; часть погибла еще по пути, часть – в сражении. Раби Булгарин и хазарин Ильмуха были убиты на стенах, где несли дозор со своими людьми. Но русы восполнили число старейшин, похватав хозяев богатых домов. Христиан было мало: они искали спасения в храме, пытаясь там закрыться. Но, уповая на помощь бога, не сообразили, что потомки «морских конунгов» уже более двухсот лет в любом городе, где есть христиане, первым делом ищут здание с крестом на кровле…