Меня трясло, и больше я ничего не могла сказать, боясь, что голос сорвётся. После длинной паузы я повернулась к нему спиной, обняла Целительницу Марту, и мы пошли внутрь.
— Мне нужна реликвия, — крикнул он вслед. — Она должна быть у меня. Я ваш священник. Вы не смеете мне отказывать. Во имя святой церкви приказываю... — Он продолжал выкрикивать угрозы, пока Привратница Марта запирала за нами ворота. Она оттащила свою жаровню от входа к небольшому углублению в стене, и мы с Целительницей Мартой с удовольствием отогрели руки над огнём.
— Пришёл сюда требовать нашу реликвию, никогда ничего подобного не слышала, — Привратница Марта накрыла мою руку мозолистой ладонью. — Не обращай на него внимания, Настоятельница Марта. Собака лает, ветер носит. Женщины Улевика понимают, как много добра ты для них делаешь, гораздо больше, чем он, и очень тебе благодарны.
Как я и думала, стоя за воротами, она слышала каждое наше слово.
— Ты хорошо ему ответила, — Целительница Марта похлопала мою другую руку.
Я была признательна за добрые слова, но рассержена тем, каким пустяком им показалось случившееся. Похоже, они не поняли, что сейчас произошло.
— Разве вы не слышали, что сказал священник? — рассерженно спросила я. — Он намерен отлучить всех нас от церкви. Сколько бегинок останется с нами, узнав, что лишены Тела Господня? Что, если с кем-то случится несчастье или болезнь, и они умрут без последнего причастия?
Привратница Марта взглянула на меня, как на безумную.
— Но ведь ты же причастишь их, как Андреа?
Я смотрела не неё, не веря своим ушам.
— Ты понимаешь, что сказала? Это же немыслимо.
— Почему?
— Потому... потому, что церковь это запрещает, и ты это знаешь.
Между её глазами пролегли две глубоких, как шрамы, морщины.
— Церковь запретила тебе причащать Андреа, но ты всё же это сделала. Что бы ни думали остальные, я, хранительница ворот, знаю, что францисканец не входил в эти стены, и Андреа тем более не могла выйти и принять облатку. А значит, это ты давала ей гостию.
— Не беспокойся, — добавила она, увидев испуг на моём лице. — Я ничего не говорила остальным. Но ведь они тоже могут догадаться, как и я? Чем все мы хуже? Да, согласна, мы не святые. Но думаю, грешники больше святых нуждаются в Его теле.
Целительница Марта предупреждала — Привратнице Марте известно, что я сделала, но если она поняла, сколько других бегинок обо всем догадались? Как скоро и этот слух дойдет до ушей священника?
Я покачала головой.
— Это очень опасно. Нас уже предали. Ведь кто-то из нас, бегинок...
— Не говори ерунды. Это не бегинки. — Привратница Марта сунула в жаровню ещё полено. — Думаешь, в Улевике не гадали, отчего наш скот не пал от чумы? Мастера Совы за всем следят. Они будут следить за дорогой к бегинажу. Но деревенские не узнают, что ты причащаешь нас, если мы будем осторожны. Служи мессу ночью, когда в лечебнице все спят.