— Госпожа!
Я толкнула её, заставив подняться на ноги, но она так и не глядела на декана.
— Ты Беатрис, полагаю.
Она едва заметно кивнула.
— Хотя это, несомненно, не твоё Богом данное имя, именно оно должно быть записано, не то мой идиот-писарь обгадится, если мы озадачим его хилый мозг другим.
Толпа засмеялась, и декан поднял руку, призывая к тишине. Беатрис пристально смотрела на сухие соцветия пижмы, рассыпанные среди камышей на полу.
— Ну же, дорогая, — мягко сказал декан.
Беатрис подняла взгляд, услышав внезапную перемену тона, и он улыбнулся.
— Не надо бояться. Тебе надо только сказать правду — и всё будет хорошо. Ты понимаешь?
Нога человека, сидящего рядом со мной, дрожала. Но от волнения ли, от мрачных предчувствий или паралича — сказать невозможно.
Беатрис осторожно кивнула.
— Хорошо. Тогда начнём. Агата ведь не принимает участия в таинствах, так?
— Нет, она отлучена... Как и все мы.
Он ободряюще кивнул.
— И конечно, она страдала, лишившись утешения святой церкви?
— Мы... мы все страдали.
— Несомненно. Как и всякая христианская душа. — Он соединил кончики пальцев, словно погрузился в раздумья. — Но скажи мне вот что: казалась ли Агата более огорчённой, чем остальные?
Беатрис колебалась, безумно глядя на меня.
— Нет.
— Значит, не более, Беатрис. Ну, тогда, может, менее?
— Нет... не менее, — голос Беатрис задрожал.
— Признаю ошибку, — склонил голову декан. — Конечно, ты права. Не менее. На самом деле — совсем никак. Агата совершенно не была расстроена, ты ведь так сказала, Беатрис?
— Я не...
— Видишь ли, достоверно известно, что Агата заявляла, будто таинства не нужны для спасения, а гостия не обращается в руках священника в тело нашего благословенного Господа. Это верно, Беатрис? Разве не так ты сказала деревенским, когда те пришли к вашим воротам? Даже не пытайся это отрицать, Беатрис, — с десяток человек поклянутся именем Бога, что слышали от тебя эти слова.
В воду мягко скользят первые капли дождя. Это замечают только безумцы да отшельники, но и они ничего не говорят. Капли падают одна за другой, мелкая рябь набегает на гладкую, как зеркало, поверхность пруда. У нас, живущих в этом мире, вечно нет времени смотреть на отражения. Мы не замечаем их трепета.
Что значит одна капля в озере воды? Лишь когда они застучат часто и яростно, мы замечаем начавшийся дождь. Он хлещет кожу и мочит одежду, но тогда искать убежища уже слишком поздно. Не так ли начался и Великий Потоп — с единственной капли, незаметной и ничтожной? Если бы я видела, как упала первая капля — поняла бы опасность? Могла ли я спасти все наши труды от этой катастрофы?