Маркиз еще раньше удалился в свою палатку и спокойно переваривал кролика.
Дон Баррехо, от которого ничто не ускользало, с некоторым удивлением увидел, что первым на стражу заступает старый сержант.
Солдат сначала накрыл товарищей охапками листьев, чтобы уберечь их от ночной сырости, а может быть, и с какой-то иной, тайной целью, уселся возле костра, горевшего подле гасконца, и принялся раскуривать трубку, держа аркебузу на коленях.
Казалось, он ждет случая обменяться парой слов с пленником, потому что время от времени он внимательно поглядывал на своих товарищей, растянувшихся на листве, и каждый раз, когда кто-нибудь из них шевелился, дон Баррехо слышал произносимые вполголоса проклятия и видел, как сержант затягивается порывистей.
В сумерках трещали крупные лесные сверчки, мрачно выли койоты, помесь волка и лисы, волны сверкающих светлячков сталкивались со стволами деревьев, создавая восхитительное зрелище. Издалека временами доносилось чье-то рычание, и невозможно было определить, какому животному оно принадлежит. Этот рык заглушал все прочие лесные звуки.
На маленькой полянке уже похрапывали. Солдаты из немногочисленного эскорта маркиза де Монтелимара, устав после долгого марша, спали как сурки, выставив к небу животы и вытянув ноги к огню.
Старый сержант поднялся, не выпуская аркебузы из рук. Он обошел вокруг палатки маркиза, тщательно прислушался, поглядел на своих товарищей, побежденных непреодолимым сном, и подошел к дону Баррехо, который, естественно, не имел никакого желания засыпать или бормотать молитвы. Присев на траву, сержант спросил вполголоса:
— Де Люсак, вы сказали?
Гасконец, притворявшийся спящим, открыл глаза.
— Да, де Люсак, — ответил он.
— Я считал, что в мире есть только один Люсак, но тот находится в Гаскони, — сказал глубоко взволнованный сержант. — Оттуда вышли лучшие клинки Франции; они привели в изумление Испанию и Германию.
— Так что же вы хотели сказать, добрый человек? — спросил дон Баррехо, у которого чаще забилось сердце.
— Что я тоже родился в Люсаке, — ответил сержант. — Ваши предки владели замком, не так ли?
— К сожалению, замок был в плохом состоянии, — вздохнул гасконец. — В семье никогда не было денег на реставрацию. Гасконь ведь никогда не была богатой землей.
— Это я знаю лучше вас, сеньор.
— Так что же вы хотите?
— И вы меня об этом спрашиваете? — удивился старый сержант. — Когда встречаются два гасконца и видят, что им угрожает опасность, они по-братски объединяют свои драгинассы и помогают один другому.
— Тю!.. Еще один гасконец!.. — вырвалось у дона Баррехо, задышавшего полной грудью. — Во второй раз встречаю гасконца в Америке.