Черепахи прибывали все такими же плотными рядами; их длинные шеренги время от времени разрывались, пересекались, налезали одна на другую в тех местах, где песчаные дюны были повыше.
На небе тем временем появилась луна, бросавшая на воды Маддалены блестящие серебряные блики, когда индеец и его спутники, шедшие через лесок с большими предосторожностями, держа аркебузы наготове, заметили костры маленького лагеря испанцев.
— Ты видел, где находится лодка? — спросил дон Баррехо у индейца.
— Видел.
— Ах, я и забыл, что ты, необыкновенное создание, все видишь, чувствуешь и слышишь. Как нам подойти к ней незамеченными?
— Надо пойти вдоль дюн. Они достаточно высоки, чтобы скрыть нас, если пойдем пригнувшись.
— Наверняка они оставили часового, — заметил Мендоса.
— Один укол драгинассой, и все будет покончено. Спускаемся к дюнам.
Они оставили пальмовую рощу, которая заметно поредела, и спустились на берег, оказавшись посреди песчаных бугров, намытых потопом.
Они хорошо видели испанцев, сидевших с трубками во рту вокруг двух костров. Воздух был наполнен тяжелым зловонием: вероятно, от жира черепахи, оставленной авантюристами в живых. Эта несчастная рептилия пошла и на завтрак, и на обед. Однако давно известно, что испанцы воздержаны в еде еще больше, чем турки. Когда они находятся в походе, то могут удовлетвориться одной лишь крохотной сигарой в полдень, луковицей на закате и серенадой, если взяли с собой гитары.
Дон Баррехо внимательно пересчитал их.
— Шестеро, — сказал он. — Добавим сюда пленника, а куда же ушел еще один? Этот седьмой испанец беспокоит меня.
— Почему, дон Баррехо? — спросил Де Гюсак.
— Потому что я уверен, что этот седьмой сторожит каноэ.
— Мы унесем лодку у него из-под носа, — сказал Мендоса. — Вперед, и держите палец на спусковом крючке. Я уверен, что дело пахнет порохом.
Низко пригнувшись к земле, все еще ведомые индейцем, они пошли через дюны, пока не оставили за собой костры испанцев. Перед ними на песке стояло каноэ. Одного толчка хватило бы, чтобы оно оказалось в воде.
— Кого-нибудь видишь? — спросил дон Баррехо у индейца, не перестававшего оглядываться по сторонам.
— Да, чья-то тень.
— Человек?
— Наверняка.
— Тот, который сторожит каноэ?
— Я так думаю.
— Мендоса, ты ведь всегда хвалишься меткостью своих выстрелов, не так ли?
— Иначе мне не было бы места среди флибустьеров, — ответил баск.
— Убери-ка этого человека, а мы тем временем столкнем в реку каноэ.
— Мне хватит одной пули.
Он уперся ногой в твердый песок дюны, поднял аркебузу и с большим тщанием прицелился в тень, видневшуюся возле каноэ. Дон Баррехо и другие готовы были броситься вперед, чтобы ввязаться в ожесточенное сражение ради захвата судна, куда более управляемого, чем плот.