Тишину ночи разорвал звук выстрела. Послышался крик:
— К оружию!..
Но часовой упал, сраженный меткой рулей баска.
В лагере испанцев послышались крики.
— К оружию!.. К оружию!..
Двое авантюристов и индеец, проворные, как белки, столкнули в воду каноэ, а баск побежал к ним.
— Стой!.. — завыли пять-шесть голосов. — Стой!..
— Сейчас!.. Поймайте-ка нас! — крикнул в ответ дон Баррехо, отталкиваясь от берега веслом.
Раздалось несколько выстрелов из пистолета, но расстояние, к счастью для авантюристов, уже было слишком большим.
— Правьте на середину!.. — крикнул Мендоса, схватив аркебузу Де Гюсака и выстрелив во второй раз.
Стремительное течение подхватило каноэ, а волны вытолкнули его в правый рукав Маддалены. Не прошло оно и сотни метров, как вдалеке, вверх по течению, послышались выстрелы.
Еще одно каноэ неслось по серебрящимся водам Маддалены. В нем находились три человека.
— Там ли маркиз? — спросил дон Баррехо с некоторой тревогой. — Мендоса, ты все еще уверен в своей меткости?
— Да, если мессер Вельзевул не махнет хвостом, — ответил баск.
— У меня слишком много счетов с его превосходительством сеньором маркизом, моим соотечественником.
— Попробуем преградить им дорогу тремя выстрелами, — предложил баск, перезаряжая аркебузу. — Они еще далеко, но хороший стрелок вроде меня может достать их с двух тысяч шагов. Пусть подойдут поближе.
А со второго каноэ, несшегося с огромной скоростью по реке, беспрестанно палили. Трое находившихся в лодке людей, встревоженных криками их товарищей, стреляли наугад, в надежде на случайное попадание. Но — увы! — они не были ни флибустьерами, ни буканьерами, и пули пролетали слишком высоко.
— Теперь твой черед, Мендоса, — грубо сказал дон Баррехо. — Сердце мне подсказывает, что в той лодке сидит маркиз, тот самый маркиз, который убил моего соотечественника.
— Лодку сильно качает.
— Соверши чудо, дружище. Корабли флибустьеров тоже испытывают бортовую и килевую качку, тем не менее пули всегда находят цель на мостиках галеонов.
Баск взглядом оценил расстояние.
— По меньшей мере полторы тысячи шагов, — сообщил он. — Тут бы нужен был Буттафуоко. Во всяком случае, я попробую, чтобы успокоить тебя.
Он вытянулся на кормовой банке; упором аркебузе служил борт. А тем временем каноэ все яснее обрисовывалось на серебрящейся под луной поверхности реки.
— Готов? — спросил дон Баррехо, которого, казалось, охватило странное возбуждение.
— Молчи!.. — отрывисто сказал Мендоса. — Не приставай в такой важный момент. Не знаю, там ли маркиз, но дуло моего ружья его ищет. Я тоже ненавижу этого человека, приказавшего повесить знаменитого Красного корсара. Замолчите все!..