Дон Баррехо, Де Гюсак и даже индеец словно онемели и больше не заботились о своем суденышке, которое неслось по крутым волнам. Они повернулись к великолепному стрелку, следя за каждым его движением.
А бурный поток по-прежнему зловеще шумел.
Мендоса дважды поднимал аркебузу, чертыхаясь на бешенство волн, потом выстрелил.
— Промазал, — сказал он. — Дай-ка мне твою аркебузу, дон Баррехо, а ты, Де Гюсак, приготовь свою. Так я проверю все ружья… Не разговаривать.
Он взял ружье, протянутое ему грозным гасконцем, и снова начал целиться, тогда как каноэ испанцев продолжало подскакивать на волнах.
Раздался второй выстрел, а за ним — крик. На каноэ осталось лишь двое испанцев.
— А что, если маркиз убит? — спросил дон Баррехо.
— Луна светит ярко, но мои глаза не могут различить людей в каноэ.
Гасконец повернулся к индейцу:
— Ты, который все знает, чувствует и слышит, можешь ли ты сказать мне, кто убит? Молодой или старый?
Краснокожий поглядел на него, как смотрят на безумца, потом пожал плечами и сказал с легкой иронией:
— Я больше ничего не чувствую и не вижу.
— Стреляй, Мендоса!..
— Неужели на тебя нашло кровавое бешенство? — спросил баск.
— Там, в лодке, маркиз.
— Кто тебе это сказал?
— Никто, но я порой что-то могу предчувствовать, словно этот индеец.
И в этот момент на носу каноэ сверкнули две вспышки. Так ответили испанцы на выстрел баска, но, как уже было сказано, метко стрелять на таком расстоянии могли бы только флибустьеры и буканьеры.
Целились испанцы, однако, достаточно хорошо, потому что авантюристы услышали свист крупных пуль, использовавшихся в те времена.
— Так отвечай же, — сказал дон Баррехо.
— Спокойно, дружище, — сказал Мендоса. — Хочешь попробовать, я уступлю свое место.
— В данный момент я не смогу сделать абсолютно ничего.
— Тогда будь здоров! Этот маркиз вывернул тебя наизнанку, мой бедный друг.
— Согласен. Доверимся твоему ружью.
— Так-то будет лучше, — ответил Мендоса.
Он снова расположился на банке и долго целился в парочку, находившуюся во вражеском каноэ. Испанцы уже не отвечали огнем, словно они истратили все свои боеприпасы. Эхо выстрела долго гуляло в темных лесах, обрамлявших реку, заставив выскочить из воды нескольких кайманов. Мендоса обтер рукой вспотевший лоб.
— И все же, — сказал он, — я остаюсь одним из лучших аркебузиров среди флибустьеров и почти никогда не промахиваюсь, стреляя в человека.
— Значит, в этой лодке сидит сам дьявол!.. — воскликнул подавленный дон Баррехо.
— Да, кажется, именно там находится этот демон маркиз, — ответил баск изменившимся голосом. — Де Гюсак, дайте мне вашу аркебузу.