Ты рассказал об этой своей жизни столько, сколько знаешь. Но ты слышал, что, кроме нее, у тебя были миллионы иных жизней. И я участвовала в них. Это естественно, ибо мой дух есть также и твой, хотя наши души уже не так близки, как прежде. Я могла бы многое рассказать о прошедшей вечности, которая была у тебя и которую ты знал, но забывал страницу за страницей, когда Ангел Смерти переворачивал листы твоей книги жизни. Однако, не стану делать этого, Филос, хотя для меня не составило бы труда заглянуть в вечно живые летописи причин и следствий, совместного действия и противодействия форм жизни и материи, в эти астральные записи — Книгу Жизни Отца.
Память — это способность души читать те великие астральные хроники. У меня есть такая способность, у тебя же пока нет, но благодаря мудрости, которую вскоре обретешь, ты со временем сам сможешь узнать об этом прошлом. И тогда узнаешь и меня, узнаешь, что я едина с тобой. В то время я напишу длинную историю наших жизней от самых далеких дней, когда ты и я жили в древней Лемурии, дней, бывших прежде, чем Земля узнала о континенте Атлантиды и геологическом ледниковом периоде. То был золотой век. Однако наши знания окажутся еще более обширны — мы вспомним все, вплоть до времени, когда ни Земля, ни Венера, ни Марс, ни солнце, ни звезды еще не существовали.
Я не стану пытаться рассказать миру об этом не потому, что нельзя говорить, а потому, что ни один читатель не смог бы понять, что то человечество, которое есть сейчас, было расой, не ставшей еще человечеством. Когда я говорю «человечество», то включаю в это понятие также и всех животных, ибо каждый вид существ, живущих на Земле, является человечеством, живущим на ней в виде людей и животных — людей меньших. Нет, даже услышав об этом, вам трудно воспринять в этой роли животных, растения и минералы, а, тем не менее, они живые. Потому я обращусь лишь к позднейшим временам — перед последним ледниковым периодом и даже позднее, к эпохе Цельма и времени, когда он, то есть ты, ибо ты, Филос, — воплощение Цельма, вернулся из девачана.
Все время, пока Фирис говорила, я сидел с опущенной головой и теперь поднял ее. Оказывается, все остальные уже ушли, и мы остались одни. Фирис продолжала:
— Я напишу об Анзими, то есть о себе; я напишу также и о других. Но сейчас мне хочется поговорить о нас.
Когда Человек, оставив Марс, родился на Земле, так же, как он, в конечном счете, должен родиться после Земли на Венере, появилась основа для аллегории об Адаме и Еве, вслед за которыми на Землю пришли все их меньшие братья — животные суши, моря и воздуха. А прежде эта раса рождалась на Марсе, а еще раньше жила на двух других планетах, состоящих из материи, недоступной восприятию земным зрением. На них сейчас, как и на Марсе, не происходит никаких жизненных процессов, ибо души из тех миров ныне отдыхают.