Филос сообщил мне, что в течение пятидесяти лет ученые Земли откроют и используют силу электричества в телескопах. Как это должно произойти, он не сказал, хотя и сообщил достаточно деталей, чтобы тот, кто знаком с предметом, смог понять и успешно разработать идею. Филос поведал, что электрические токи, не отмеченные вибрациями, подобными тем, какие производят звук, тепло и свет, не встречая сопротивления, станут дополнением к световым вибрациям, составляющим образ, наблюдаемый в телескоп. Это будет достигнуто посредством известных всем так называемых химических элементов, чьи непознанные высшие силы остаются нераскрытыми.
Мне было сказано, что результат превзойдет все земные мечты. Таким образом, говорил Филос, солнца и звезды, настолько удаленные от нас, что видятся как тусклые пятна даже в самые мощные современные телескопы, в этот электротелескоп, благодаря достаточному увеличению электросветовых волн, будут видны отчетливо и станут различимы даже объекты, находящиеся на них.
Далее Филос объяснил, что не включил эту информацию в книгу, поскольку Атлантиде она была неизвестна, несмотря на все замечательное развитие этого континента. Значит, это будет не старое открытие, сделанное заново, но новый шаг человечества Земли. Так не оправдаются веками чтимые слова Соломона, хотя бы в отношении нашей планеты.
С почтением
Секретарь Фредерик С. Оливер
Лос-Анджелес
11 октября 1899 года
Глава 1
АТЛАНТИДА — ЦАРИЦА ВОЛН
Никогда не говорите: «Я не знаю этого, и, следовательно, это ложь». Необходимо учиться, чтобы знать; знать, чтобы понимать; понимать, чтобы судить.
Апофегм из Нарады.
Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам.
У. Шекспир, «Гамлет».
Почему бы и нет? — спрашивал я себя, стоя среди снегов на вершине горы. — Разве я не атлант, не сын Посейдонии? Разве не стало это имя синонимом свободы, чести и силы? И разве моя родная страна не величайшая под солнцем? Так почему бы не попытаться стать одним из самых выдающихся людей в моей гордой стране — царице моря и всего мира? Другие народы подражают нам, воздают почести и платят торговую дань. Поистине, править Посейдонией — значит господствовать над миром». Я вскинул к небу руки и воскликнул: «Клянусь, что сделаю все, чтобы добиться этого! Клянусь, что вся жизнь моя будет чиста и праведна! Клянусь, что никогда не сверну с пути чести! И ты, бледная, холодная луна, и вы, сверкающие небесные алмазы, будьте свидетелями моей решимости!»
Вот какую клятву принес я той ночью, стоя один на открытой всем ветрам вершине, взметнувшейся так высоко, что окружающие ее пики, громадные сами по себе, казались карликами. С одной стороны подо мной простиралось бескрайнее море, с другой — долина, уходившая на запад, на две тысячи миль до Каифула, царственного города. Там, далеко внизу было лето, а здесь — чертог Властелина бурь. Вокруг лежали вечные снега, ледяной воздух обжигал кожу. Но что мне было до них? Целиком захваченный идеей добиться власти в моей стране, я не замечал холода. Много препятствий предстояло мне преодолеть для исполнения своего замысла. Ведь кем я был тогда? Сыном простого горца, бедным юношей без отца, но — хвала Паркам! — не без матери. При мысли о ней мои глаза увлажнились. Воспоминания о лишениях, которые она испытала, печалили меня, но они же придавали еще больше решимости действовать и добиться славы и могущества.