Озадачив Хэлрида, маги переключились на авийров. Огненный ураган подхватил Ирлу, и подняв её в воздух, сбросил с высоты на землю. Трин бросился вперёд, закрывая собой кричащую от боли подругу от очередной атаки. Удар огненного пламени пришёлся на спину моего коня, по эмпатической связи резанув острой болью по моей спине. Не устояв на ногах от неожиданности, я осела на землю за спиной Шассариэна. Страж обернулся ко мне, непростительная ошибка для воина, и только в моих расширившихся от ужаса глазах, увидел скользнувшую в его сторону молнию от стоящего ближе всех к нам мага.
Заклинание откинуло Шасса к деревьям и тело Стража, странно хрустнув, ударилось о растущий неподалёку еловый ствол. Хэлрид на мгновение отвлёкся от противника, и тот, воспользовавшись замешательством, впился зубами в плечо Рида. Зашипев от боли, белый в ответ атаковал шею зелёного, одновременно пытаясь оторвать его от себя.
Трин извивался под градом ледяных стрел и пытался добраться до брюнета в белой хламиде, но одним молниеносным движением неожиданно возникший рядом фаербол отбросил авийра в сторону. Очередная волна боли полоснула по оголённым нервам, на мгновение лишая рассудка. Разум вернулся лишь когда зелёная когтистая лапа обернулась вокруг моего тела, и дракон взмыл вверх. В памяти остался страшный полный мучительной боли вопль Рида, перед моими глазами по чёрной взрытой когтями земле неожиданно раскинулись белоснежные окровавленные крылья.
Маги закончили начатое, и последняя боль Трина оборвала связывающую нас нить. Окружающий меня мир погрузился во мрак.
Я очнулась, когда похитивший меня скользнул в пещерный лаз, расположенный на склоне горы. Дракон, принявший по приземлении вторую ипостась, протащил меня через цепь каменных коридоров и втолкнул в небольшое помещение, ничего не объясняя, ничего не говоря.
Увы, я была здесь не одинока. Первые часы пыталась разговорить своих сокамерников, но те будто не слышали меня. Вся картина напоминала повседневную жизнь психиатрической клиники. Кто-то, раскачиваясь, ходил от стенки к стенке, кто-то тугим клубком свернулся на тюфяке, кто-то бормотал едва слышные молитвы неизвестным мне Высшим, которых частенько поминали тут в минуты особых жизненных потрясений. Глаза оказавшихся здесь шэдоу были пусты.
Растянутые по полу и раскиданные тюфяки, по-видимому, отмечали места сна. Противоположная от входа стена имела небольшое ответвление, где скрывались отхожие места и подобия душевых, а точнее просто льющиеся из стены слабые потоки подземных ручейков и речушек, которые убегали в углубления в полу. Я оттащила один из тюфяков подальше от соседей по заключению и устроилась возле стены.