А потом я вспомнила все последствия такого выбора и выкинула из головы жалостливые мысли.
Допрос продолжался. Уточнялись многие моменты, восстанавливался ход событий. Следователь спрашивал Никласа о тех вещах, которые, как мне казалось, не имели никакого отношения к данному делу. Однако эду Фритьефу виднее.
Никлас даже был вынужден рассказать, почему он собственно не прошел обучение в Университете Амаллиона, тем более при наличии возможностей и недюжинного дара.
– В семнадцать лет я попытался изнасиловать служанку, – досадливо поморщился Никлас. И, как мне показалось, не от того, что он когда-то совершил, а от того, что, по-видимому, попался. – Она была замужем, на мои ухаживания не отвечала. Мужа, видите ли, любила. Отец застал меня, когда я задирал юбку этой недотроге. Наказание – запрет на обучение в Университете. Матушка была против, но отца переубедить не смогла. Хорошо, что она смогла устроить мне протекцию в Школу Искусств в Зордди. А дальше мне пришлось самому устраиваться в жизни.
– Неплохо получилось, – едко заметил эд Фритьеф, вот только смотрел на допрашиваемого следователь с недоумением. Нахмурился, потер переносицу, но ничего уточнять не стал.
Мне в очередной раз захотелось плюнуть в лицо Никласу, и пусть эдель так не поступают.
Допрос продолжался еще некоторое время.
– Эд Фритьеф, я поведал все, что требовалось. Не могли бы и вы ответить на малюсенький вопрос? – поинтересовался Никлас с любезной улыбкой.
Следователь милостиво кивнул. Ему и самому наверняка было интересно.
– А почему именно вас привлекли к этому делу? Вы же сами сказали – Астари ничем не примечательная девица.
Фритьеф хмыкнул, откинулся на спинку стула, а ладони сложил перед собой пирамидкой.
– Дело в том, что эта девушка имеет отношение к некоторым важным государственным делам. И за ее безопасность отвечают многие люди. Благодаря истории с вами выяснилось, что прорехи в безопасности имеются. Спасибо вам, теперь мы все исправим.
Никлас задумчиво посмотрел на моего опекуна, но промолчал.
Ну а меня теперь действительно будут стеречь.
Больше вопросов ни у кого не возникло, и Никласа увели.
Настал черед Инепа. Вот он-то растерял весь свой лоск. Волосы были взлохмачены, рубашка, небрежно застегнутая не на все пуговицы, торчала из-под нижнего края пиджака. Разительный контраст с Никласом, который, даже находясь под стражей, умудрялся поддерживать опрятный вид. Инеп же и в кабинет входил, еле переставляя ноги, неприятно шаркая ими по полу.
И вновь появилось неуместное чувство жалости.
Инепу следователь вопросы задавал нейтрально, без всякого ехидства. И ошейник не надевали, да он и сам отвечал правдиво. А уж как определялось это, мне было непонятно. Если только у эда Фритьефа имелись специальные средства или даже умения для этого.