— Ты придумываешь очень страшные истории.
— Это не история. — Голос Фрара звучал подавленно. Опустив голову, он сжал кулаки. — Я думал, ты другой… Ты ведь тоже был здесь! Знаешь, как это было!
— Да, и поэтому я не потерплю, чтобы кто-то задевал честь погибших и просто выдумывал какие-то истории. Я не позволю сделать это даже маленькому грустному мальчику!
— Это не истории! — всхлипнул Фрар. — Каждое слово — правда! Я знаю, другие не могут так, но я… Я просто другой…
— О чем ты говоришь?
— Секира! — умоляющим тоном произнес мальчик. — Стоит мне прикоснуться к ней, как я оказываюсь с ним рядом. С Бодиром. Так его звали… Я чувствую вместе с ним. Знаю о его жизни. Многие его мысли. И отчетливо вижу то, что видел перед смертью он. Все это просто возникает у меня в голове, когда я касаюсь секиры.
Нир задумчиво рассматривал старое оружие. На детскую сказку не похоже. Он протянул руку, мягко коснулся обуглившегося древка. На пальцах осталась сажа, но воспоминания умершего не захлестнули его.
— Это только со мной так. — Казалось, Фрар снова вот-вот расплачется. — И никто не хочет мне верить.
— Коснись моей кольчуги и расскажи что-нибудь обо мне.
Фрар надул губы, и Нир понял, что он, наверное, не первый, кто решил проверить мальчика таким образом. Но взять свои слова назад уже не мог.
— Давай, попробуй. У меня была насыщенная жизнь. Потом спрашивай все, что хочешь.
— Я касался секиры Хорнбори, — благоговейным шепотом прошептал Фрар. — Он об этом ничего не знает…
Нир улыбнулся.
— Я не скажу ему. Однако я не такой великий герой, как он.
Фрар нерешительно протянул руку, и его на удивление сильные пальцы коснулись железных колец.
— Ты сражался во множестве битв… — Голос мальчика звучал отстраненно. — Ты дружишь с кобольдами и троллями. И ты… — Фрар испуганно поглядел на него снизу вверх. — Ты убивал драконов, — прошептал он.
— Я был здесь, когда горел Глубокий город. Как я могу не убивать драконов?
Фрар серьезно кивнул.
— И ты меня знаешь. Уже давно…
— Хм… — Этого Нир не учел.
— Ты не переживай, — продолжил Фрар и посмотрел на туннель, у входа в который еще недавно стояла Амаласвинта. — Я знаю, что она не моя мать. Но она старается. Она всегда была добра ко мне, несмотря ни на что…
— Несмотря ни на что?… Ты имеешь в виду, что ты все знаешь, когда прикасаешься к чему-то?
Фрар покачал головой:
— Это не все.
Он закрыл глаза, и внезапно старый топор поднялся и поплыл в паре дюймов над кучей мусора, а затем мягко опустился.
— Иногда это бывает, без моего на то желания. Других это пугает.
Нир растерялся.