Дыхание Ночи подумал, что, наверное, охотники допустят большую ошибку, сочтя его сына легкой добычей. При других обстоятельствах он ни за что не оставил бы его без присмотра в глуши. Но он не хотел представлять себе, что будет, если его найдет Золотой. Его брат сумеет надавить на худшие стороны мальчика, в то время как он всегда старался сдерживать темноту, таившуюся в этом ребенке.
— Я знаю, что ты обладаешь магическими способностями. Предполагаю, что при желании ты смог бы создать драконью тропу и вернуться в свое укрытие в пирамиде в саду Ядэ. Поверь мне, это будет неразумным решением.
— А разве мои брат и сестра не в опасности?
— О тебе я позаботился о первом.
— Значит, я в большей опасности, чем маленький калека?
Дыхание Ночи терпеть не мог, когда он становился таким.
— Можешь делать любые выводы из моих поступков.
— Я уже сделал, отец. — Он улыбнулся. — И теперь займусь осмотром леса, который ты мне выбрал. — С этими словами он отвернулся и с нарочитой неспешностью побрел прочь.
Через несколько шагов он уже насвистывал какую-то песенку. Он казался таким хрупким. Таким неуместным в этой глуши.
Больше его сын не обернулся, чтобы посмотреть на него, а затем скрылся в подлеске. Дыхание Ночи так и не дал ему имени, но иногда сравнивал его с росянкой. Он был красивым, манящим и столь же смертоносным, как росянка для насекомых. Вот только его сын всегда жаждал добычи, которая считает себя сильнее его.
Расправив крылья, дракон поднялся в воздух и, снедаемый нехорошими чувствами, покинул Древний лес. Принести его сюда было лучшим из худших решений. Но хорошим оно не было.
Ловушка, в которую нельзя не попасть
— Драконница сбежала, — объявил Пернатый. — Хотя Некагуаль чуть было не помешал этому.
— Неужели твой бессмертный перестал тебе повиноваться?
Длиннорукий, который до этого всегда оставался лишь немым слушателем, спросил себя, кто мог задать столь бестактный вопрос. Все они собрались в зале Света и Тьмы. В комнате, где царила давящая тьма, прерываемая колоннами света, падающими с высокого арочного свода через неравномерные промежутки времени. Этот свет выхватывал из темноты лишь крохотные островки, и, несмотря на интенсивность, его не хватало, чтобы прогнать тьму. Поэтому никогда нельзя было сказать, сколько их собралось в просторном зале, и часто не видно было, кто именно и что сказал.
Тон, которым было произнесено возражение, напомнил Длиннорукому о Вепреголовом. Но его брат не мог так быстро освободиться из своей уединенной темницы.
— К сожалению, мой бессмертный обладает недостатком быть разумным, самостоятельным и мыслящим человеком, — спокойно отозвался Пернатый. — Конечно же, я не посвящал его в наши намерения относительно драконницы. И он встревожился из-за моего легкомысленного обращения с ней. Он ведь не мог знать, что мы хотим, чтобы она сбежала.