В дороге Кира уснула. Илья не рискнул сесть с ней на заднем сидении, выбрал место рядом с водителем, а она забилась в уголок так, что ее не было видно в зеркале. И вот, пожалуйста, спит.
Илья при всем желании не мог донести девушку до дома, он не знал номера квартиры. Адрес Кира сказала водителю, когда садилась, и такси остановилось возле новостройки в Котельниках.
— Кира…
— М-м-м…
— Приехали, просыпайся.
Она смешно чихнула, потерла нос и открыла глаза. Не сразу поняла, где находится, нахмурилась, потом засуетилась, полезла в рюкзачок.
— Сколько я…
— Кира! — прикрикнул Илья.
Она стушевалась и не стала настаивать, неловко вылезла из машины. Илья придержал ее за локоть. Ноги разъезжались, к ночи подморозило, и под традиционным слоем снежной московской грязи был лед.
— Подождите, я сейчас вернусь, — сказал Илья водителю и повел Киру к подъезду.
Девушка была в каком-то оглушенном состоянии — уставшая от переживаний, сонная, — и он хотел удостовериться, что она вошла в квартиру.
— Завтра у тебя выходной, — сказал он, когда Кира открыла дверь и повернулась к нему, чтобы попрощаться.
Она закусила губу, кивнула и вежливо пожелала ему спокойной ночи.
— Куда едем? — спросил водитель, когда они машина вырулила к Новорязанскому шоссе.
Илья назвал адрес частного клуба.
Последний вопрос Киры так и повис в воздухе. Илья думал, что на сегодня потрясения закончились, однако девчонке удалось выдать такое, от чего он чуть не подавился сигаретным дымом. Конечно, виной тому алкоголь, но он все же был рад, что именно в этот момент раздался звонок, и диспетчер сообщил, что такси у подъезда.
Кира не стала настаивать на ответе. Молча оделась, молча вышла с ним на улицу. Кажется, даже обиделась. Пусть так, Илью это устраивало. Возможно, девчонка лишилась иллюзий и перестанет грезить о том, в чем не разбирается. Если это не блажь, натура все равно возьмет свое. А ему, Илье, нужна передышка и время на размышление.
Подумать было о чем. Кира, бесспорно, красивая девочка. Юная, трепетная и очень чувственная. И кожа у нее нежная. Илья бил-то вполсилы, но наказание до конца не довел, пожалел дуреху, как только ягодицы стали малиновыми от его шлепков. К счастью, в холодильнике был гель на основе бадяги, от синяков и ушибов. Скорее всего, завтра от порки не останется ни следа, одни воспоминания.
Интересно, какими они будут, эти воспоминания. Как о чем-то ужасном? Или посмеется над собственной глупостью и забудет? Или захочет продолжить «обучение»? Наверное, последнее. Иначе не было бы этого идиотского вопроса. «А я вам нравлюсь?» Черт побери, Кира! Да!