И его трясущаяся рука потянулась к Надиной груди. От растерянности и страха девушка не знала, что делать. Она попыталась вырваться, но старик потянул ее обратно. Почти теряя сознание, девушка упала в кресло. Перед ней был не тот добрый старик, который заботился о ней, как о родной дочери, перед ней был убийца, предатель, насильник, надругавшийся над мертвой. Он трогал ее грудь костлявыми пальцами, глаза горели, как у голодного зверя. А старик продолжал:
— Был я в Киеве. Когда влетели мы на конях в институт благородных девиц, в одну ночь стали они все неблагородные. Сопротивлявшимся горло резали. Я не любил, когда женщины кричали, сразу их приканчивал, а потом уже наслаждался. Они были еще теплые, молчаливые… Ты пойдешь завтра в церковь отмаливать мои грехи, ты мне обещала хранить тайну. Никто не должен знать об этом. Тебе же лучше, если молчать будешь, а то быстро окажешься на улице. У меня большие связи, никто тебе не поверит, свидетелей нет, всех своими руками убрал…
Он снова засмеялся. Смех это был или хрип? Надежда только и могла, что мотнуть головой.
«Вот умница, все понимаешь», — ухмыльнулся старик. И тут же изменившимся мягким голосом проговорил: «Ну ладно, иди спать, а то ты совсем устала. Спокойной ночи».
Лежа в постели с открытыми глазами, она пыталась сдержать рыдания, но слезы сами капали на подушку. Старик пожелал ей спокойной ночи. Какая уж там спокойная ночь, когда его слова до сих пор звучали в ее ушах! Грудь горела при воспоминании о прикосновении страшной руки. Что теперь делать? Бежать? Заслуги… Вот так заслуги! Может, поэтому Андрей ненавидит его? Вдруг она вспомнила про человека, который привел ее сюда. Кто он такой, этот Вадим? Чем занимается? Всегда полно денег, а где работает — неизвестно. Вся семья одинаковая. «Ладно, останусь здесь, — наконец решила Надежда, — но только этому скелету не дам меня лапать».
Ей вспомнились теткины слова: «Не позволяй мужчинам трогать себя. Они могут принести тебе много горя. Береги свою честь, не позорь мать. Потерять чистоту — это позор, это большой грех». Девочка со страхом повторяла теткины слова, ей было тогда четырнадцать.
Теперь она мучилась при мысли о том, что полумертвый отвратительный старик прикасался к ней. Как это было противно! Тетка была права. До самого утра девушка так и не сомкнула глаз.
Утром, как обычно, она привела себя в порядок и понесла старику лекарство, словно ничего не случилось. Войдя к нему, она увидела, что Николай Степанович сидит за столом и что-то пишет. Повернувшись, старик прищурил глаза и испытующе посмотрел на девушку. Она осунулась, побледнела, но взгляд оставался спокойным. Хозяин, кажется, остался доволен.