«А почему ты не просил, чтобы за тебя поручился кто-нибудь из деревенских богачей?»
«Черт побери! — отвечаю я ему. — Нет больше в Гаржилесе богачей».
«А господин Кардонне, который там недавно поселился?»
«Этот хоть и богат, да ведь он мэр — он-то и хочет меня арестовать».
Минуты три, не меньше, он молчал; я уж думал, он обо мне забыл, и собрался уходить; вдруг он говорит:
«Почему же ты ко мне не пришел?»
«Вот еще! — выпалил я. — Вы сами знаете почему».
«Нет, не знаю».
«Как это не знаете? Да вы разве забыли? Поработал я у вас немало, всегда вы мною довольны были, да и с чего бы вам быть недовольным! Только в одно прекрасное утро призываете вы меня к себе в кабинет да и говорите: „Вот тебе расчет, можешь идти“. Я вас спрашиваю, когда мне снова приходить, а вы отвечаете: „Никогда“. Мне это, господин Буагильбо, конечно, пришлось не по душе; стал я расспрашивать, чем я перед вами провинился, а вы тогда не соблаговолили даже рта раскрыть, только на дверь указали. Вот уж двадцать лет с тех пор прошло; вы, может, об этом и позабыли, но я-то не забыл. Уж очень сурово и несправедливо поступили вы с рабочим человеком, а я ведь трудился как умел, не хуже других. Подумал я сначала, что вы попросту чудите, пройдет, мол, это. Но ждал я, ждал — так вы меня и не позвали. А я чересчур горд, чтобы просить у вас работы. Впрочем, работы у меня хватало, всегда завален был по горло. Да и нынче, не скрывайся я в лесах, у меня в заказах недостатка не было бы. А всего обиднее, что прогнали вы меня, словно пса, хуже того — словно бездельника или вора, и оправдаться даже не дали. Я подумал: может, нашелся у меня враг в вашем доме и невесть что на меня наговорил. Кто он, невдомек мне было, потому у меня, кроме стражников да акцизных, других врагов не водится. Я смолчал, никому не плакался, вас жалеючи, раз вы так легко наговорам верите; но я к вам всей душой был расположен, и ваша несправедливость меня огорчила».
Господин де Буагильбо будто меня и не слышит. Но только я кончил, он меня безразличным таким тоном спрашивает:
«Сколько тебе штрафа платить?»
«Тысячу франков, не считая проторей».
«Поди скажи вашему мэру… господину Кардонне — так, кажется? — пусть пришлет доверенное лицо, чтоб я мог уладить твое дело. Скажешь ему, что я болен, не выхожу и потому прошу его сделать мне это одолжение».
«Так вы согласны взять меня на поруки?»
«Нет, я заплачу за тебя штраф. Можешь идти».
«Когда же мне прийти, чтоб свой долг отработать?»
«Работы у меня нет, приходить незачем».
«Так вы хотите подать мне милостыню?»
«Нет, просто оказать тебе небольшую услугу, которая мне ничего не стоит. Довольно, иди».