Оставив позади длинную каменную кишку, он попал в восьмиугольный зал под высоким куполом, куда выходили три яруса, на которых и размещались камеры. Галереи были затянуты металлической сеткой до самого потолка, чтобы какой-нибудь заключенный не попытался покончить с собой, бросившись вниз.
Надзиратель привел его в маленькую церковь и оставил одного, готовиться к отправлению обряда. Одна из обязанностей священника – осуществлять евхаристию; каждый день он должен служить литургию. Маркус входил в число тех, кто, выполняя особую миссию, был освобожден от подобного долга специальным разрешением. После того что случилось в Праге, он отслужил несколько литургий под руководством Клементе, чтобы окончательно вспомнить ритуал. И теперь был готов.
У него не было возможности углубленно изучить дело человека, с которым он собирался встретиться, тем более выяснить что-то о его психическом состоянии. Но определение «borderline» как нельзя лучше описывало идею тончайшей преграды, отделяющей людей от зла. Иногда эта перегородка становится эластичной, позволяет короткие вылазки на темную сторону, всегда обеспечивая возможность прислушаться к зову, вернуться. Но иногда преодоленный барьер ломается, оставляя открытым опасный коридор, по которому некоторые люди с легкостью проходят туда и обратно. Они могут казаться совершенно нормальными, но достаточно сделать шаг на другую сторону, и они способны превратиться в нечто с виду не вызывающее подозрений, но при этом смертоносное.
По мнению психиатров, Никола Коста принадлежал к этой загадочной категории.
Стоя спиной к безлюдному приделу, Маркус готовил алтарь. О приходе узника возвестило позвякивание наручников на его запястьях. Ступая неловко, вразвалку, Коста в сопровождении конвоя вошел в церковь. На нем были джинсы и белая рубашка, застегнутая на все пуговицы. Чисто выбритый, лысый, разве только отдельные редкие прядки торчали там и сям на голом черепе, придавая ему причудливый вид. Но любого, кто смотрел на него, с первого взгляда поражала заячья губа, из-за которой на лице его постоянно кривилась зловещая улыбка.
Заключенный протащился к одной из скамей. Полицейские помогли ему сесть, поддерживая под руки, потом вышли из церкви и расположились у дверей. Оттуда, с порога, они и будут надзирать за узником, чтобы не нарушать конфиденциальности таинства.
Маркус выждал несколько секунд, потом, обернувшись, прочел изумление во взгляде заключенного.
– Где капеллан? – спросил заключенный в недоумении.
– Нездоров.
Коста молча кивнул. Сжимая в руках четки, он твердил вполголоса какую-то невнятную литанию. Время от времени ему приходилось вынимать платок из кармана рубашки и отирать слюну, которая текла из расщепленной губы.